Отец вдруг приуныл и решил искать поддержки у дочери. Касуми это поняла и не стала шутить, а лишь приветливо и мило улыбнулась.

Вскоре после новогодних праздников предстояли экзамены, поэтому Касуми невольно столкнулась с тем, как к ним готовилась Тиэко.

– Не понимаю, как в таких местах можно заниматься. Во-первых, там полно подростков, на нас будут смотреть, как на старух. Тебе не обидно, что эти детишки таращатся на тебя с презрением? – возмутилась Касуми, но в ответ услышала:

– Пусть думают что угодно, я дома заниматься не могу, и мне во время занятий необходима живая музыка.

Касуми, хорошо зная ситуацию в семье подруги, решила не спорить.

– Тогда давай пойдем в «Пасадену».

– Да, лучше всего в «Пасадену». Там нет такого ажиотажа, можно спокойно посидеть, только джаз не очень.

– Ну, нам не до роскоши. Мы идем заниматься. Заниматься!

Тиэко, конечно, хотелось подольше не возвращаться домой. Отсюда, скорее всего, и странная привычка учиться в джаз-кафе.

Во второй половине дня лекций не было, и Касуми не возражала провести несколько часов в городе. Зимой после обеда Гиндза казалась блеклой. Для появления здесь толп ярко одетых людей было еще рано, и в эти часы улица выглядела более чем непритязательно. Краски зимы – бетонные стены и выступающие скелеты неоновых реклам с незажженными лампочками.

– Люблю такой пронизывающий холод, – заметила Касуми.

– Ужас! По мне, так лучше, когда тепло, – срывающимся голосом недовольно отозвалась Тиэко. Наверное, из-за эпидемии гриппа на глаза то и дело попадались люди в медицинских масках.

– Ненавижу эти маски. Как увижу молодого человека в маске, так и хочется сдернуть ее, засунуть ему в рот яблоко, натянуть маску обратно и пусть идет дальше. Вот он перепугается!

– Но он же сможет дышать носом!

Так, болтая о пустяках, они добрались до «Пасадены».

– Группа здесь так себе. «Уайт Крузер», слышала? Певец немного оживляет, но… – сказала Тиэко, увидев наклеенную при входе афишу, и, расталкивая толпившихся у входа подростков, вошла в кафе.

Тиэко и Касуми терпеть не могли собиравшихся тут странного вида подростков, которые сейчас стояли кучками и галдели, пока девушки, точно ледоколы по замерзшему морю, пробирались мимо. Да еще этот неприятный, резкий дух скопища подростков – словно вульгарный запах кухни, заполнивший вдруг чистый дом, где только-только навели порядок. И макияж в стиле привидений у девчонок.

Тиэко мельком обменялась с ними презрительными взглядами, проследовала сквозь толпу и, улучив момент, крикнула Касуми, стараясь переорать джаз:

– Я выбрала место! В том углу нормально!

Они заняли столик, взяли кофе и сели друг против друга, поэтому болтать уже не могли. Тиэко ссутулилась, скрыв грудь в белом с красивым цветочным узором лыжном свитере, подобралась всем телом, подперла щеки – теперь ее поза напоминала скульптуру Родена «Мыслитель», – открыла «Введение в политологию» и уткнулась взглядом в книгу. То был особый способ подготовки – концентрация духа. Глаза ее механически скользили по строчкам, уши заполнял рев джаза.

Касуми из чувства долга и за компанию тоже открыла учебник, но звуки отражались от стен кафе, грохотали со всех сторон, и взгляд не мог зацепиться за текст. Несколько минут она старалась сосредоточиться на манер подруги, но потом сдалась, убрала книгу в портфель и вынула доставленный утром новогодний номер того самого корпоративного журнала.

Журнал был явной причудой руководства – он наделал столько шума, фотографии подготовили в ноябре, а напечатали все уже после новогодних праздников. Впрочем, неудивительно: редакционной коллегии как таковой не было, создавали журнал молодые сотрудники в свободное время, поэтому его и не могли выпустить в конце года, когда работы невпроворот.