Мое зеленое платье так хорошо сливалось с плиткой на стенах станции, что я почувствовала себя хамелеоном. Когда Лео меня увидит, он прыснет со смеху. Я побежала к выходу, соединенному с кафе, и наткнулась на него.

– Ну и что же мне скажет немецкая девушка с Французишештрассе? – рассмеялся Лео, и насмешливые огоньки, заплясавшие в его глазах, придали им еще более лукавое выражение. – Мы едем на Кубу. И ты увидишь, как этот журнал откроет для тебя двери. Здесь немецкая девушка, здесь! – кричал он и смеялся.

Куба. Еще одно новое место. Лео все узнал.

Он был уверен, что речь идет о Кубе. Начался дождь, поэтому мы побежали к раскинувшемуся рядом универмагу «Герман-Тиетц», который больше не носил это название, поскольку оно было слишком грязным. Теперь его назвали «Герти», чтобы не оскорбить ничьих чувств. Несмотря на дождь и время суток, все этажи казались пустыми.

– Куда все делись?

Мы нашли центральную лестницу и помчались по ней. Мы наткнулись на нескольких женщин, которые смотрели на нас, будто гадая, где взрослые, которые присматривают за нами. Мы прошли этаж, где над перилами висели персидские ковры, и достигли верхнего этажа под стеклянной крышей, где мы увидели падающие дождевые капли.

– Куба? Где находится Куба? В Африке или в Индийском океане? Это остров? Как это пишется? – вопрошала я, пока, сбив дыхание, бежала за Лео, желая присесть, чтобы больше не лавировать среди женщин, несущих сумки с покупками.

– K-U-B-A, – Лео произнес по буквам немецкий вариант написания. – Они говорят о покупке билетов на пароход. Твой отец собирается помочь нам с нашими.

Это был остров. Единственное место, куда мы могли бы уехать. Я надеялась, что он был далеко от огров.

– Дождь утих; погнали. – Лео припустил вниз по лестнице, не давая мне времени отдышаться. Бог знает куда он хотел сейчас отправиться.

Мы вышли на главную площадь, испещренную лужами. Мы отправились на трамвайную остановку, а Лео наклонился и начал рисовать в грязи крошечный круглый остров под контуром материка, как он сказал, Африки. Сделав карту из воды и грязи, Лео нарисовал город рядом с другой лужей.

– Вот здесь будет наш дом, на берегу моря.

Он взял меня за руку, и я почувствовала, какая она грязная и мокрая.

– Мы едем на К-у-б-у, Ханна!

Его лицо омрачилось, когда он увидел, что ему не удалось вызвать у меня такого же энтузиазма.

– Что мы будем делать на этом острове? – единственный вопрос, который я смогла задать ему, хоть и знала, что он не знает на него ответа.

Вариант с отъездом становился все более реальным, и я очень нервничала из-за этого. До сих пор мы справлялись с ограми и мамиными кризисами. Из-за одного только осознания, что время отъезда приближается, у меня дрожали руки.

Внезапно Лео заговорил о браке, детях, совместной жизни. Но он даже не сказал мне, помолвлены ли мы. Мы так молоды, Лео! Я подумала, что он должен был хотя бы сделать мне предложение, которое я могла бы принять: ведь так было принято. Но Лео не верил в условности. У него были свои правила, и он рисовал свои собственные карты на воде.

Мы ехали на К-у-б-у. Наши дети будут кубинцами. И мы выучим кубинский диалект.

Когда Лео сидел на корточках, рисуя, у выхода из универмага, какая-то женщина со шляпной коробкой подпрыгнула и топнула по луже, уничтожив нашу карту на месте.

– Грязные дети, – прошипела она, глядя на Лео.

Я воззрилась на нее снизу вверх. Она была похожа на великаншу с толстыми волосатыми руками, а ее ногти походили на когти, выкрашенные в красный цвет.

Я не могла выносить всеобщую грубость. Хорошие манеры таяли с каждым днем. В городе, где каждый был готов бить окна и пнуть любого, кто попадался на пути, хорошие манеры были больше не нужны. Никто больше не разговаривал, все только кричали. Папа сокрушался, что язык потерял всю свою красоту.