Считается, что иногда (наверное, в крайне редких случаях) любовница, ярким Сириусом вспыхнув на небосклоне семейной жизни, способна не разрушить, а укрепить отношения супругов.

Виноватый муж, не получив от измены особой радости, приползет к ногам несчастной, но милосердной жены, и их совместное существование пропитается соком новой, неизведанной страсти… И все у них будет хорошо. Даже прекрасно.

«Как бы не так!» – размышлял Здоровякин, поджидая на перекрестке Валдаева. Серебристый автомобиль вот-вот должен был показаться из-за поворота.

Настасья ворвалась в жизнь Здоровякиных два года назад и прошлась по ней огнем и мечом. Позади осталось вытоптанное поле, словно по хрупким зеленым росткам промчалась на резвых скакунах охотничья процессия – с зайцами, борзыми, свистом, улюлюканьем и звуком рожков.

Загадочным образом на этом пепелище проклюнулся свежий побег. Руководствуясь инструкцией, почерпнутой в анекдоте, Илья пришел к Маше извиняться за то, что оставил ее с двумя детьми. Очевидно, покаяние Здоровякина было не на шутку убедительным, так как в результате на свет появился лупоглазый, белобрысый, деятельный Эдик. Но и он не смог возродить прежние взаимоотношения родителей.

Интеллигентные люди, Маша и Илья были теперь обречены на крепкую дружбу – три пары детских глаз ежеминутно экзаменовали их, проверяя стабильность уз. Однако, когда детей не было поблизости, Здоровякины давали волю южноитальянским эмоциям. Куда делся непробиваемо спокойный, по-шведски сдержанный Илья? Куда исчезла веселая, неунывающая Мария?

«Неужели надо разводиться?» – с затаенным ужасом и надеждой подумал Здоровякин. Но это было совершенно бредовой идеей – оставить Машу с тремя детьми. Один раз он уже попытался оставить ее с двумя, и что получилось? Все равно вернулся. Если он уйдет сейчас, то можно предположить, что в порыве самобичевания он вскоре соорудит еще одного младенца. И тогда…

– Привет! – радостно крикнул Валдаев. – Залазь! Чего нос повесил? Опять с Марией поругался?

– Да, – буркнул Илья. – И снова из-за ерунды!

Довольная физиономия друга подсказала Илье, на ком сорвать злость.

– Ты котов когда-нибудь заберешь или нет? – возмущенно рявкнул он.

Валдаев от неожиданности вздрогнул:

– Ты чего?

– Ничего! Представь, что у нас творится в квартире, а? Еще твои коты под ногами шастают.

– У вас четыре комнаты, а у меня одна, – резонно заметил Саша. – Ладно, не кипятись. Все наладится.

– За два года ведь не наладилось!

– Однако вы все еще вместе.

– Куда ж деваться? – обреченно вздохнул Илья. – Вместе – трудно, расстаться – дети пострадают.

– Ой, не надо, – возразил Валдаев. – Когда ты рвался к Настасье, как Матросов к амбразуре, ты больно-то о детях думал? То-то и оно. Значит, делаем вывод, что сейчас тебя подле Маши удерживает не боязнь повредить неустоявшуюся детскую психику, а истинное чувство. Правда, глубоко спрятанное. Вы за эти два года столько всего наговорили друг другу, что любовь ушла в подполье. Она пережидает. Когда вы опомнитесь, придете в себя, она вновь выползет на свет Божий. Попрет изо всех щелей, будь здоров… Так что запасайся презервативами.

– Ты считаешь? – с надеждой спросил Здоровякин. Все-таки по натуре он был семьянином. И страстно желал спокойного счастья. Доброй жены, удачных детей.

– Угу.

– И у нас все снова станет, как прежде? Ты помнишь то время?

– Чудесные времена! – вздохнул Валдаев. Ему тоже было о чем тосковать. Именно в тот период в его жизни появилась эксцентричная, яркая подруга с красивым именем Маргарита.

– Но Машка просто невыносима, – опять вспомнил Илья. – Язвительна, саркастична, безжалостна! Я и не знал, что она станет такой!