А на частных белых суденышках кипела своя, утренняя жизнь. Мореходы возвращались с берега с покупками, поднимались по трапам на борта. Кое-где уже завтракали, усевшись за столиками прямо на палубе. Где-то заспанные одиночки попыхивали сигаретами или потягивались со сна. Люди как люди, совсем обычные, разноязыкие.

Флагштоки мачт украшены самыми разнообразными, разноцветными вымпелами. Она откуда-то знала, что это флаги разных государств, но не помнила ни одного, не знала, какую страну какой стяг означает.

Красавица, прогуливающаяся в одиночестве по пирсу, конечно, привлекала внимание экипажей, но не слишком пристальное или навязчивое. С одной из яхт крикнули что-то на незнакомом ей языке. Девушка откуда-то знала, что нельзя оборачиваться на мужские выкрики в спину, но сейчас она, против собственных правил, остановилась и переспросила по-английски:

– Что? Что вы хотите?

– Поедем с нами, красотка! – крикнул, перейдя на язык адмирала Нельсона, продубленный, загорелый сверх меры яхтсмен с борта своей посудины. Одет он был по-простецки: в полосатый банный халат. Из-под халата торчали загорелые волосатые ноги. Его товарищи, тусующиеся на яхте, – такие же просоленные, провяленные на солнце (и, кажется, столь же изрядно проспиртованные) – одобрительно заржали.

– Не с вами, мальчики, – буркнула она и продолжила свой путь.

Девушка еще раз прошлась вдоль пирса. Яхты производили впечатление крепких, но достаточно скромных суденышек. Метра четыре в ширину, метров пятнадцать в длину. Высоченные голые мачты, паруса, спрятанные в чехлы, на палубах – свернутые в мотки веревки. Над палубами – тенты от солнца.

Волны били в причал, хлюпали, ударяли в корму, ветер временами звенел, посвистывал в снастях. Все, как положено: море, пирс… Но… В пустом, больном мозгу девушки при слове «яхта» почему-то рождались совсем другие ассоциации. Она прикрыла глаза, стараясь не упустить долгожданное, драгоценное воспоминание… И – вот оно! Ей вдруг на секунду привиделся огромный белоснежный корабль. Вокруг открытое море. На теплоходе – несколько палуб, тонированные окна кают, открытый бассейн, локаторы… Она наблюдает судно откуда-то сверху – видимо, с вертолета. Корабль растет в размерах, и вот винтокрылая машина (внутри которой – она) садится в самый центр специальной площадки на палубе… Но дальше – стоп… Пленку-воспоминание будто выключили. Ни разглядеть, что будет дальше, ни назад перемотать…

Днем она у него в прокате так и не появилась. К пяти часам вечера Димитрис подошел к месту, где оставил утром прекрасную незнакомку. Сердце его колотилось. Он мечтал ее увидеть и ужасно боялся, что девушки не окажется. Но нет – она ждала его. Какая радость!

– Как дела? – спросил он.

– Так себе, – нахмурилась девушка.

– Ты что-нибудь вспомнила?

– Ничего. Почти ничего.

– Может, тебе обратиться к врачу? – неуверенно предложил он.

– У меня ведь нет денег. И страховки.

– О, ты знаешь, что такое «страховка»! Уже хорошо. Проголодалась?

– Да. Но повторюсь: у меня нет денег. Даже на еду.

– Пойдем, я тебя угощу. Когда сможешь, отдашь. Или отработаешь.

При последних словах незнакомка нахмурилась.

– Эй, я ничего плохого не имел в виду, – стал оправдываться Димитрис. – Раз у тебя сейчас временно нет денег – значит, тебе нужна работа. Я постараюсь ее для тебя найти.

– Спасибо.

– Не стоит благодарностей. Пойдем.

Они прошли вдоль линии моря, набережная скоро кончилась, и начался пляж. Сели в самой дальней (но одновременно – уж Димитрис-то хорошо это знал – в самой дешевой и вкусной) таверне. Столики стояли тут прямо на песке, в нескольких метрах от линии прибоя. Кроме качества и дешевизны, было еще как минимум две причины привести незнакомку именно сюда.