«Выбрось пока все это из головы! Потом решишь. Сейчас задача – найти Алену. И не отвлекайся».

Но собственные мысли продолжали насиловать его, не отпуская, не давая отдохнуть, расслабиться.

С Викторией он учился на одном курсе. Она была коренная питерка. Из семьи блокадников. Причем питерка даже не по месту рождения, а по натуре, по образу жизни, по душе. Скорее даже не питерка, а ленинградка. Ходила в театры, любила классическую музыку, сама закончила музыкальную и художественную школы. И было вполне естественно встретить ее именно на архитектурном факультете. Вика сразу очаровала его своей тонкой душевной организацией, культурой, интеллигентностью. Она так резко отличалась от его прежних знакомых девчонок – одноклассниц, соседок. Для него было привычным пойти с девушкой в ночной клуб, на дискотеку. А с Викой они ходили на концерты, в художественные галереи. Ему это очень нравилось, он как будто открывал для себя новый мир.

Они подружились, а после диплома поженились.

Но, если разобраться, она так и не стала за все эти годы для него по-настоящему близким человеком. Может быть, именно поэтому он и перевез маму к себе, в Питер – чтобы хоть кто-нибудь родной был рядом.

Да, они родили двоих детей. Причем замечательных детей. Да, она помогала ему по работе, и была практически незаменима в его фирме. Их связывало очень многое – дети, квартира, работа. Тысячи ниточек, которыми обрастает любая семья за годы своего житья-бытья. Заботы, хозяйство. Но… Он никак не мог понять, что у них не так.

Мужики в такой ситуации поступают по-разному – кто уходит в запой, кто заводит любовницу. А он с головой ушел в работу. Несколько лет назад они с Викой открыли свою фирму – архитектурную мастерскую. Дела шли прекрасно.

А сейчас, встретившись с Любой… И не только с Любой. И с Димкой, и с Володькой… Что-то стало проясняться. Или, наоборот, совсем запуталось…

Он поймал себя на мысли, что едет сейчас и… улыбается. Он уже и не помнил, когда улыбался просто так, потому что хочется. Потому что жизнь такая… Хорошая. Даже почувствовал, что мышцы лица устали от этой непривычной работы…

И незаметно для себя начал подпевать-подсвистывать музыке из володькиной подборки.

Воскресенье, 17.00

По дороге в маршрутке громко играла какая-то очень знакомая мелодия. Денис никак не мог вспомнить, что это за музыка, но она настолько прочно засела в голове, что, уже выйдя из автобуса, он поневоле продолжал ее насвистывать. С ним часто такое бывало, когда он никак не мог отделаться от какой-нибудь навязчивой мелодии.

Дом культуры был самый обыкновенный, стандартный, типовой советской постройки. Таких ДК сотни по всей стране. Снаружи изрядно обветшавших и обшарпанных, но вечных внутри. Мраморный пол в фойе, высокие потолки, огромная театральная люстра, толстенные колонны. До того все было похоже на «Современник» в его родном Рябиновске, что Денис почувствовал себя почти как дома.

Даже парк перед зданием Дома Культуры был такой же, с такими же дорожками, зелеными скамейками и бетонными урнами. Вся стоянка была забита машинами, причем достаточно крутыми, много новеньких джипов и минивэнов. «Неплохо живут братья».

В фойе было много народу. Денис удивленно рассматривал собравшуюся очень разношерстную публику. Во-первых, оказалось много женщин «бальзаковского» и «забальзаковского» возраста, причем очень домашней наружности – этакие добродушные тетеньки-бабушки. Кроме того, было много семей с маленькими детьми самого разного возраста. Совсем сосунки спали в своих колясках и переносных люльках. Те, что постарше, играли здесь же, в фойе. Возле стены прямо на полу были расстелены ковры – там они и резвились со своими машинками, куклами и кубиками под присмотром нескольких мамочек. А совсем старшие, школьники-дошкольники, что-то рисовали, раскрашивали, вырезали за столами. «Целый детский сад». Было также много относительно молодых парней и девиц неопределенного возраста, судя по внешнему виду – изрядно побитых жизнью. Денис догадался – бывшие наркоманы.