– Сейчас придет, сама все расскажет.

– Так она к тебе, как к менту?

– Ну конечно! Я лет пять ее не видел, на последней встрече ее не было. Антонина сказала тогда только, что муж у нее умер.

– Муж умер?

– Вроде так. А тут звонит, вся в истерике. Ну, ее понять можно. Мать все-таки, единственная дочь. Ты представь, если у тебя дочь пропадет.

– Не надо, – быстро сказал Юрий.

– Чего не надо?

– Представлять.

– А-а, – Дмитрий внимательно посмотрел на него. – Короче, заявление у нее отказались принять. Дочь не пропала, а ушла. Потому что записку оставила.

– Записку?

– Ну да. Записку и симку.

– А симку-то зачем?

– Как символ, наверное. Не ищите, не звоните…

Затрещал домофон, Дмитрий пошел открывать. Вскоре хлопнула входная дверь. Юрий слышал из коридора голос хозяина:

– Ой, Любаш, как ты вовремя. У меня для тебя сюрприз!

Опять шоу готовит, неугомонный.

На кухню зашла Люба Артемова, теперь Помогаева.

«Как же постарела», – промелькнула первая мысль.

– Юра?

– А-а, узнала, – тараторил Дима. – Я же говорю, мы не меняемся. Годы идут, а нас не касаются.

– Ты… Откуда?

– Из Питера он. На один день только приехал. Молодец, что позвонил, заехал. Молодец, да? А вот что столько лет не появлялся, так это… Ладно, не буду при женщине выражаться.

Она присела на стул и тихо прошептала:

– Это судьба…

– Так-так-так, – засуетился Дима. – Вот что, Любань, мы с тобой сейчас выпьем. За встречу. Юрка больной, не пьет. А тебе надо. Полегчает. Потом все расскажешь. Давай-давай.

Она выпила всю рюмку целиком, задохнулась. Потом так же шепотом спросила:

– Больной?

– Да ерунда! – Димка спохватился, что сболтнул лишнее. – Так, в больнице лежал, недавно выписался. Врачи пока запретили пить.

Юрка по-прежнему молчал, он еще не произнес ни слова. А майор приступил к делу:

– Ты записку принесла?

Она молча вытащила лист бумаги.

– Та-ак, – забрал его Дмитрий. – «Мама, прости меня. Мне нужно срочно уехать. Так получилось. Потом я тебе все объясню. Целую. Алена». Все?

Люба попросила:

– Дима, налей еще.

– Да? Пожалуйста.

Она выпила, по-прежнему не закусывая.

– Я пойду, ребята, – она поднялась.

– Погоди, – опешил Дима. – Ё…п-р-с-т! Ты же ничего не рассказала! Чего приходила-то? Стой! Симку давай. Я хоть телефоны пробью.

– Я провожу, – наконец подал голос Юра и поднялся. Люба промолчала, а Дима только пробормотал:

– А ты-то куда? Я же ни про кого ничего не рассказал… Фотографии…

– Потом, в другой раз.

– Какой другой? Ты же завтра улетаешь…

Так и остался стоять в дверях в полной растерянности.

– Вот и встретились…

Пятница, 19.30

– Вот мы и встретились, Денис, – в палату зашел парень чуть старше Дениса в костюме, галстуке. – Привет, Геннадий.

– Не было печали, – ругнулся в ответ Генка. – Опять поповича принесло. Знаешь ведь, здесь тебе ловить нечего. Нету здесь заблудших душ. Лучше помоги материально. Иди к своим наркоманам, там хоть спасешь кого-нибудь, может быть. Иди-иди, работай, барракуда…

– Ты Денис? – не обращая внимания на ворчание прапорщика, парень присел на краешек кровати.

– Эй, Кирилл, вон же стул есть, – продолжал донимать его Геннадий. – Чего на кровать уселся?

Кирилл встал с кровати:

– Какой ты все-таки зануда, Гена. Денис, хочешь поговорить?

– О чем?

– О твоих проблемах.

– Денис, не слушай его. Заведет сейчас свою песню – покайтесь, и будет вам щастие. Я ж тебе сказал, Кирилл, к наркоманам иди. Больше пользы будет.

– Ну, хорошо. Я еще зайду, Денис, – Кирилл вышел из палаты.

– Кто это?

– Попович. Из церкви. У них реабилитационный центр есть для наркоманов. Вот он их тут и наставляет на путь истинный, в центр свой агитирует.

– Так дело-то благородное!