Потом самостоятельно. Одновременный четкий топот ног, одновременные громкие выдохи… И одновременный оглушительный «кья!»

Иван Петрович ставил Алену чуть впереди всей группы как своеобразный эталон, образец, и все остальные подстраивались под ее ритм, старались копировать ее движения. Кирьяков и радовался, и удивлялся ее успехам. И немного опасался – а сможет ли он вырастить из этой подающей надежды талантливой рыжей девчонки настоящего мастера? На его глазах она превращалась в каратистку. А Сергей в тренера.

Автобус все еще стоял у придорожного кафе. Алена вздохнула и снова закрыла глаза…

Пятница, 18.00

Денис с трудом открыл глаза. Голова была тяжелая, как с похмелья. Он сел на кровати, озираясь вокруг, и не сразу сообразил, где он.

– А, проснулся, бедолага. Иди, поешь, мы ужин тебе принесли.

Он постепенно приходил в себя. Огляделся.

Палата, четыре кровати, по две у стенок. На одной, ближе к двери, сидит он сам. Кровать напротив аккуратно заправлена – ничейная, никем не занята. На двух оставшихся сидят два мужика. На ближней к нему – худой, седоватый, аккуратно подстриженный. Напротив худого, возле балконной двери – плотный, круглолицый в тельняшке. Вспомнил, он же знакомился с ними. Ага, худой – это Олег, инвалид. У него проблема то ли с ногами, то ли с поясницей, ходит с трудом, но без палочки. Хотя палочка вон стоит, прислонилась у кровати, на всякий случай. А второй – Геннадий, бывший прапорщик из училища. Как он сам представился: «Бывших прапорщиков не бывает». И они здесь вроде как постоянные жильцы. Денис так и не понял, как такое может быть, но они оба живут здесь довольно давно, уже несколько лет, кажется.

Денис попытался ответить, но во рту все пересохло, язык не ворочался. Безумно хотелось пить. Он вытащил из пакета бутылку минералки и, судорожно открутив пробку, жадно присосался к горлышку. «Спасибо, Клозе», – вспомнил черненькую барменшу из «Снежинки». Жанну, кажется…

– Что ты воду-то хлебаешь? Вон, чайник включай. Рядом с тобой, тебе ближе.

– Ага, умоюсь только, – Денис перевел дыхание.

– Да ты включи, а потом иди умывайся. Пока умываешься, он и закипит, – распоряжался прапорщик.

«Обрадовался. Есть теперь, кем покомандовать».

– Что-то я вырубился… – словно оправдываясь, пробормотал Денис.

– А ты как хотел? – рассмеялся Геннадий. – Тебе же капельницу воткнули. Всем втыкают…

То-то медсестра, введя ему иглу капельницы в вену, привязала потом руку к кровати: «Когда уснешь, ворочаться будешь. Не уснешь? Уснешь, уснешь».

Первый же тип, которого он встретил в коридоре, вогнал его в ступор. Небритый мужик в застиранной белой футболке и вытянутых спортивках, в дырявых тапочках брел, подволакивая ноги, держась рукой за стену. Но больше всего поразили его глаза – совершенно пустые, какие-то бесцветные. И выражение лица… Денис тут же вспомнил «Обитель зла» и чуть ли не бегом проскользнул мимо, в туалет.

Но умыться спокойно не удалось.

Туалет был совмещен не только с умывальником, но и с курилкой. Несмотря на открытую форточку, сизая дымовая завеса стояла стеной. Денис, хоть и сам курил, чуть не задохнулся. Да плюс еще резкий, бьющий в нос запах хлорки. На деревянных лавках сидело несколько человек разного возраста изрядно помятой внешности, все курили. А в единственном умывальнике какой-то мужик… стирал носки.

– Что, умыться? – он повернулся к Денису. – Щас, погоди, заканчиваю.

– Ладно, я потом, – Денис хотел уже выскочить обратно в коридор.

– Да все уже, иди, умывайся.

Умываться почему-то расхотелось, Денис только наскоро ополоснул лицо, хотел было почистить зубы, но передумал.