Демонстрируя бесцеремонность, втиснулись между мальчиками, оттеснив их на край лавочки. Впритык к Алёше уселась рыженькая с зелёными глазами. Стрельнула изумрудами в каждого по очереди и, откинув оранжевый шарф за спину, сорвала с эскимо обёртку, слизнула верхнее шоколадное покрытие.

– Мой кореш Алексей, – кивнув на друга, представил барышням Ник.

Девочки, занятые лакомством, едва взглянули. Только рыженькая, скосив в его сторону взгляд и выбросив вперёд ладошку, пропищала: «Хай! Я Лина». Она продолжала слизывать эскимо, высовывая розовый язычок, кончиком ловко подхватывая стекающую субстанцию так, что ни одна капля не пролетала мимо рта. Казалось, ничего важнее этого процесса для неё в данный момент не существовало. Поза в наслаждении… Обе другие гёрлы точь-в-точь повторяли её движения.

Ребята, зачарованные, бросали на девочек плотоядные взгляды, не догадываясь о спектакле, устроенном юными чаровницами. Мороженое в данном случае служило инструментом притяжения к своей особе, и, пользуясь им умело, (подворотня отточила) за отсутствием других навыков, старались сразить наповал любого, сидящего рядом. Они причмокивали алыми губами, вонзали сверкающие белизной зубы в холодное эскимо, закатывая глазки… Девичья душа жаждала внимания.

Об утолении жажды плоти то ли не помышляли, то ли гнева родителей остерегались. Любопытство любопытством, но и последствия, по признанию знакомых девиц постарше, вкусивших запретный плод, бывают аховые. Эти пока что вышли на тропу завоевания мужского интереса к себе способом без нежелательных последствий. Алёша усмехнулся: они не готовы, как и он. С той разницей, что он считывает их, а они нет.

– Чего молчим? – лукаво спросила Лина. Анекдоты кончились?

– А-а-а, хотите этот… – вздрагивающим голосом, предварительно прокашлявшись, произнёс бледнолицый, – вчера один рассказал:

– Папа мне всегда говорил: не ходи по злачным местам – там такое можно увидеть… – А ты ходил? – Ходил. – И что же там увидел? – Папу.

Алексей глотнул появившиеся во рту слюни. Не помогло, тошнота не исчезла. Незаметно, пока все закатывались в смехе, сплюнул, со злостью думая о том, что невольно становится героем анекдотов. Случайность или преднамеренность… Скорее, совпало. Как незнакомый бледнолицый мог знать о его истории?! Нонсенс, конечно.

После часового вялого трёпа «ни о чём» он собрался уходить. Скука. Кроме того, вокруг витало нечто, что его напрягало. Захотелось оказаться в своей постели, где он чувствует себя защищённым. Недавнее открытие, полученное путём собственных действий, освобождало его от смущения перед кем-либо, и, что ещё важнее – виноватости. Напротив, наедине с самим собой, какая тут вина, перед кем…

Как-то вечером приняв душ и лёжа в кровати, почувствовал жжение в паху. Запустил вниз руку. Трогая мягкие части в промежности, он понял, что прикосновения приятны, и останавливаться не хочется. Осязания доставляли удовольствие. И сейчас, мелькающий перед глазами язычок Лины, слизывающий мороженое, странным образом вызвал зуд в паху, возбуждал и требовал определённых действий. Ему захотелось ласкать себя. Мгновения, когда напряжение покидало, выбрасывая из него горячую струю, приносили радостное облегчение. Ни с чем не сравнимое ощущение! Сладостное, до сих пор незнакомое, отдалённо напоминающее материнские ласки в детстве. Попрощавшись, он поспешил домой, чтобы в очередной раз испытать истому плоти и освободить её от донимавшего томления.

Ник оказался более осведомлённым в этой области. Превозмогая себя, выдавая свою сопливость с головой, Алёша, почти запинаясь, – а как иначе узнать, – поинтересовался однажды, а бывают ли у друга… такие минуты.