Роуан, продолжая удерживать руку Силин, посмотрел ей в глаза и понял, о чем она думает. Он остро ощущал высокомерие и неприязнь ланконийцев, и гнев едва не вырвался на поверхность. Непонятно только, на кого он злился: на себя или на ланконийцев?.. Шрам на его бедре дернулся, и улыбка померкла. Он поспешно уронил руку Силин. Одно дело выглядеть шутом в глазах мужчин, и совсем другое – перед великолепным созданием, которое прочат ему в жены…

Роуан развернул коня и привстал в стременах.

– Мы возвращаемся в лагерь! – приказал он, ни на кого не глядя, но зная, что первыми повинуются три рыцаря-англичанина.

Неожиданно раздались крики, и ланконийцы немедленно окружили Роуана и его людей.

– Мы подошли слишком близко к землям зернас, – сказал на языке ириалов молодой серьезный парень, ехавший рядом с Силин, после чего принялся строго отчитывать Ксанте. Роуан подумал, что это, должно быть, Дейр.

Хотя ланконийцы пытались остановить его, Роуан встал во главе отряда, чтобы посмотреть, что было причиной тревоги.

На холме, освещенные умирающим солнцем, стояли трое мужчин.

– Зернас, – сказал Ксанте Роуану, словно это все объясняло. – Мы отвезем тебя в лагерь. Дейр! Выбери пятьдесят человек и приготовься драться.

Роуан, все это время державший себя в руках, на этот раз дал волю своему нраву.

– Черта с два! – бросил он Ксанте с идеальным ланконийским выговором. – Ты не смеешь калечить моих подданных, а зернас – такие же подданные, как и ириалы. Я решил приветствовать этих людей. Нейл! Уотлин! Белсер! – крикнул он рыцарям. Никогда еще они не подчинялись столь охотно, поскольку до смерти устали от наглости ланконийцев. И поэтому бесцеремонно протолкались вперед, чтобы встать рядом с Роуаном.

– Останови глупца, – велел Дейр Ксанте. – Тал не простит нас, если его убьют.

Роуан пронзил Дейра убийственным взором.

– Ты станешь выполнять мои приказы! – отчеканил он, и Дейр замолчал.

Ксанте с некоторым интересом уставился на Роуана, но он был старше Дейра, и запугать его было не так легко.

– Это зернас, а они не признают ириалского короля, – с огромным терпением объяснил он. – Считают своим королем Брокаина и будут счастливы прикончить тебя.

– Я не доставлю им такого удовольствия. Едем! – бросил Роуан через плечо.

Англичане тронули коней. Ксанте остановил ириалов, бросившихся было за Роуаном.

– Пусть лучше этого глупца убьют до того, как Тал сделает его королем, – процедил он. Ланконийцы бесстрастно наблюдали, как ненавидимый всеми принц мчится навстречу верной смерти.

Все три члена племени зернас оставались неподвижными, в ожидании Роуана и его людей. Подъехав ближе, он увидел, что это молодые люди, явно выехавшие на охоту и испугавшиеся вида такого количества вооруженных ириалов, оказавшихся в том месте, где им не следовало быть.

Гнев Роуана все еще отдавался стуком в ушах. Ему столько лет твердили, что он – король всей Ланконии, а ириалы пытаются расправиться с зернас!

Он знаком велел рыцарям оставаться позади и в одиночку выехал приветствовать молодых людей. Остановившись в сотне ярдов от охотников, он объявил на ириалском диалекте, который понимали и зернас:

– Я принц Роуан, сын Тала. Мир вам и мои приветствия.

Все трое не двигались с места, словно зачарованные этим светловолосым мужчиной, каких они в этих местах еще не видывали, и его могучим гнедым жеребцом. Средний, совсем юный, почти мальчик, первым пришел в себя и, молниеносно выхватив лук, пустил стрелу в Роуана.

Тот чуть отклонился вправо и ощутил, как наконечник царапнул левую руку. Выругавшись, он пустил коня в галоп. Хватит с него выходок этих ланконийцев. Презрение и насмешки – дело одно, но выстрел мальчишки после того, как он предложил мир, – оскорбление, которое вынести невозможно.