– У твоих родаков есть бар? – спросила она. – Давай-ка его проинспектируем.

Бар, разумеется, был не заперт. Родители не сомневались, что мне можно доверить замшелые останки бренди, скотча и дешевого вина. Отец любил пиво, мать вообще не употребляла спиртного – бар держали для гостей, которых у нас никогда не бывало. Может, именно новые ботинки придали мне смелости спуститься вниз и показать Лэйси темную пыльную расщелину между забытыми настольными играми и нечитанными книжками «Тайм-Лайф», где обитали бутылки.

– Скотч или ром? – предложила я, надеясь, что удалось создать видимость, будто я понимаю разницу между ними.

– Того и другого понемножку.

Она показала мне, как отлить по дюйму-два из каждой бутылки, на всякий случай возместив содержимое водой до прежнего уровня. Потом мы смешали по капельке каждого напитка в единственном стакане и с трудом сделали по глотку.

– Божественный нектар, – выдавила Лэйси, кое-как откашлявшись.

Я снова глотнула обжигающей смеси. Пламя приятно грело.

Ковер в гостиной был ярко-оранжевый в коричневую полоску, и пока Лэйси не разлеглась на нем, раскинув руки-ноги и пробормотав: «Неплохо», он казался мне отвратительным. Теперь же, с ее одобрением и в приятном подпитии все представлялось именно таким, как она и сказала. Совсем неплохо. Я распласталась рядом с ней, наши пальцы рук соприкоснулись с электрическим треском, мы мариновались в «божественном нектаре» и горячем сухом воздухе, извергавшимся вентилятором. Нас захлестывали диссонансные аккорды свежего бутлега, купленного Лэйси, и я пыталась расслышать в них гудки обещанного ею корабля, который увезет нас далеко-далеко.

– Надо основать клуб, – сказала Лэйси.

– Но клубы – это отстой, – полувопросительно откликнулась я.

– Точняк!

– Тогда…

– Я же не про шахматный клуб, Декс. Или типа: давайте читать старикам, пригодится для поступления в колледж. Я говорю про клубный клуб. Ну, знаешь, как в книжках. Домик на дереве, условные знаки и прочая фигня.

– Как в книге «Мост в Терабитию».

– Давай притворимся, будто я знаю, что это такое, и скажем… да.

– Но чтобы у нас никто не умирал.

– Да, Декс, чтобы у нас никто не умирал. Ну… во всяком случае, никто из клуба.

– Лэйси!

– Шучу. С клятвами на крови, но без кровавых жертвоприношений.

– И что мы будем там делать? В клубе ведь полагается что-нибудь делать.

– То есть помимо принесения в жертву девственниц?

– Лэйси!

– Клубы отстой, потому что там маются всякой дурью. Но не в нашем клубе. У нас будет… онтологический клуб.

– Клуб, где изучают природу бытия?

– Вот видишь, Декс, за это я тебя и люблю. Разве в нашем дерьмовом городишке найдется еще хоть один человек, который знает, что такое «онтология»?

– Ну, просто мы проходили ее по истории в прошлом го…

– Но ты же просекла! Ты просекла, почему эта штука так важна.

– Ну… наверное.

– Давай же, Декс, скажи. От тебя не убудет.

– Что сказать?

– Что ты тоже за это меня и любишь.

– Я тоже за это…

– Меня и любишь.

– Тебя и люблю.

– Президентом клуба, ясное дело, буду я. А тебя назначим вице-президентом, секретарем и казначеем.

– И никаких других членов, кроме нас.

– Разумеется. Подумай, Декс. Мы сможем вместе читать Ницше, Канта, Керуака; вместе размышлять, почему люди поступают так, а не иначе, или откуда взялись гравитация или зло, или почему вселенная не пуста и существует ли Бог; уходить в лес и врубать Курта на полную; закрывать глаза и пытаться, ну не знаю, заряжаться жизненной силой или типа того. А если это будет раздражать людей, то вообще круто.

– То есть в основном будем заниматься тем же, чем и теперь?

– В основном.