Белый Рено приезжает спустя пять минут. Я забираюсь в машину и всю дорогу до дома меня не покидает чувство тревоги, хотя уверена, случись что, Люба обязательно бы позвонила.

Когда автомобиль останавливается у знакомой многоэтажки, с облегчением отмечаю, что здесь спокойно. В окнах по-прежнему горит тусклый свет, двор по обычаю оснащен лишь одним фонарем. Не знаю, что ожидала увидеть: пожар, потом, огромное количество пожарных машин и полиции. 

Даже если бы Юсупов и решил приехать ко мне домой, уж точно не стал бы делать это с оглаской, хотя я все же надеюсь, что он после нашей встречи поехал к своей жене. Или хотя бы вспомнил, что она у него есть.

Меня потряхивает, когда я захожу в подъезд и нажимаю кнопку вызова лифта. Так не вовремя вспоминаю наш поцелуй. 

Его, его поцелуй! Приходится напоминать себе, а то забываюсь. 

Сегодня, на удивление, лифт приезжает быстро. Обычно он работает как-то через раз. То застрянет пустой внизу, то проедет пару этажей. Вызов ремонтной бригады все висит, а к нам так никто и не едет. 

За мыслями о работе лифта, отвлекаюсь от тягостных воспоминаний о Дамире. Даже думать не хочу о том, что он себе позволил! Как только посмел! Ребенка он, видите ли, хочет! От меня. А жена ему, интересно, на что? 

Он мыслей в груди все клокочет. Я опять начинаю злиться, хотя думала, что все эмоции оставила в клинике. В везде, швабре, воде и паре тряпок, которыми яростно убирала поверхности. Я была злой, а под рукой были только подручные средства. Вымещала ненависть на них и думала, что все прошло. 

А теперь понимаю — ничего подобного!

Идти к Киру в таком виде не хочется, поэтому выхожу на три этажа ниже и оставшиеся пролеты прохожу пешком. Отвлекаюсь, нажимаю на кнопку звонка.

Мне никто не открывает. По ту сторону — тишина.

Нажимаю еще раз, затем еще. Жму по очереди кнопку вызова своей квартиры и соседки. Никого.

Быстро достаю из кармана телефон. Вижу на экране около пяти пропущенных от Любы. Полчаса назад она звонила, а я даже не слышала. Оно и неудивительно, я частенько забываю отключить режим без звука после работы, а пока ехала домой, даже не заглядывала в него.

Теперь лихорадочно набираю номер Любы, но в ответ слушаю лишь гудки. Она не берет трубку! Я начинаю нервничать. Открываю дверь своим ключом и понимаю, что внутри никого нет. На часах уже больше восьми, они давно должны были вернуться из садика, но здесь все точно так же, как я оставила, когда уходила на работу, а значит, домой они не возвращались.

Воображение рисует самые немыслимые картины. Как Юсупов приезжает ко мне под подъезд. Ждет меня, но видит нашего сына и все понимает. Узнает в его лице свои черты и...

Я вылетаю из квартиры, не закрывая двери. Бегу по лестнице, чтобы быстрее спуститься и уже на улице пытаюсь мыслить трезво. Если ребенок у Юсупова, я все равно ничего не смогу сделать. Написать заявление в полицию? Будет странно, особенно, если он скажет, что подозревает себя в отцовстве ребенку, а экспертиза это подтвердит. Только дурой себя выставлю.

Набираю номер Любы еще и еще, пока хожу туда-сюда под подъездом. Может, они зашли в магазин? Или играют на детской площадке рядом с домом? Они никогда так не делали, но может в этот раз?

Когда я готова уже звонить в полицию и обвинять Дамира Юсупова во всех смертных делах, мой телефон оживает трелью. На экране — имя соседки.

— Господи, наконец-то. Вы где?

— А ты что, уже дома? — растерянно спрашивает Люба.

— Дома! Места себе не нахожу. Что случилось? Где вы?

— Ты только не волнуйся. Мы в небольшую аварию попали.

— Что? В какую аварию? — я непонимающе хмурюсь. Насколько я помню, у Любы нет автомобиля.