– Вон-вон, идет! – заговорщически скалится мой друг Ромка и я перевожу взгляд на институтские ступени.

– Ух, ну какая же она сладкая цыпочка, Демид! Если не осилишь, я за нее возьмусь и покажу класс, – шутливо дубасит меня в плечо Ян.

– Все, валите уже, – самоуверенно улыбаюсь я и слегка киваю в сторону их тачек, – испортите мне всю малину своей трескотней.

– Давай, Гром, поднатужься, осталось-то всего три дня. Тик-так, тик-так! А то, ни малины тебе, ни смородины не светит, – сам же над своей шуткой ржет Ветров, а затем оба парня все-таки садятся по своим тачкам и сваливают. Как раз вовремя, чтобы Она не заметила их довольные смеющиеся рожи. Ни в коем случае! Для нее я почти прилежный парень, неожиданно по уши в нее влюбленный – надо соответствовать.

И вот он я – Демид Громов – стою и как дебил пытаюсь привлечь внимание неприступной Агаты Малиновской, а потом строю из себя шута горохового и зачем-то из кожи вон лезу, чтобы уломать ее на свидание или хотя бы, да Боже ж ты мой, прогулку по чертовой набережной! Но все мимо! Я бегу за ней на остановку, хватаю за руку и даже следую как верный пес в самую гущу подъехавшего автобуса, прижимаясь к ней настолько близко, что чувствую, как резко и неотвратимо, мое тело реагирует на ее близость. Мне бьет по мозгам ее крышесносный запах, а близость пухлых, розовых губ откровенно сводит с ума. Но вся эта автобусная романтика летит коту под хвост, когда я слышу дребезжащий голос кондуктора. Да чтоб ей пусто было!

– За проезд передаем, пожалуйста!

Ё-маё! А портмоне-то я в машине оставил…

Что делать в такой ситуации вообще? Как быть? Я в каком-то ступоре смотрю на то, как Агата достает проездной и демонстрирует его злостному надзирателю этого общественного человековоза. И вот барабанная дробь, и взгляд коршуна переводят на меня, мол «ну а ты, лапушка, чего ждешь, специального приглашения на оплату?». Клянусь, я так с новогоднего утренника не волновался, когда мне было четыре года. Я тогда забыл стишок, а сейчас вот с деньгами напряженка.

Я перевожу растерянный взгляд на Агату и с ужасом наблюдаю, как она пытается сдержать истерический смех. Смешно ей, заразе, посмотрите-ка!

– Агата, – умоляюще шепчу я, кося глаза в сторону злой кондукторши.

– Не, Громов, даже не мечтай! – уже почти хохочет она.

– Ну будь ты человеком, – не теряю попыток уломать я девчонку, (внимание!!!) оплатить мне долбанный проезд. Уму непостижимо!

– Молодой человек, проезд оплачиваем! Или на выход, пожалуйста! – а это уже мегера меня подгоняет.

– Да погодите вы! Мне нельзя на выход! У меня тут вопрос жизни и смерти, понимаете? – и разворачиваясь к одногруппнице, – Проси, что хочешь, Агата.

– Я плачу, и ты от меня отваливаешь, – пулеметной очередью тут же выдает Малиновская.

Как предсказуемо! Что ж, будь по-твоему.

И я ей благосклонном кивнул, но рта не раскрыл. Ну не дебил же я в самом-то деле такими недальновидными словами раскидываться. Ага, сейчас! И моя улыбка, скорее всего, сбивает с толку эту вредину, но она все же достает кошелек и оплачивает мне проезд.

Громов, до чего ты докатился? Но пофиг! Вижу цель – иду к ней.

Дальше мы едем в полнейшей тишине, только довольная моська Малиновской и мой горящий взгляд сейчас, между нами. Спустя, несколько остановок Агата отлепляется от поручня и двигается в сторону выхода, а я следую за ней и как могу, отгораживаю ее от посторонних тел и тычков локтями, но она только косится на меня подозрительно и что-то опять недовольно ворчит.

Из автобуса вываливается целая туча людей и мы вслед за ними, а потом молча бредем в сторону уже знакомой мне элитной многоэтажки. В конце концов, за пару шагов до калитки Агату прорывает: