Ушла в комнату и сидела, пока мне не принесли два альбома и кучу карандашей с точилками, еще и ластики, видимо, бонусом. Расщедрился для своей ручной шлюшки.

Скривила лицо, уставившись на альбомы. Хороша шлюха, ничего не скажешь, я первая шлюха-девственница. У этого дуболома, похоже, все шлюхи, и девственницы тоже. Чем ему так женщины не угодили, что он всех под одну гребенку? Неразделенная любовь? Да сдался он мне, думать еще о нем, слава богу, дал передышку.

Забравшись к изголовью кровати, перебросила волосы на одно плечо, открыла альбом. Когда мне очень плохо, я всегда рисую граффити в альбоме или пишу кистью, если это холст. Холст, кисти и краски – это очень дорого, поэтому, чаще граффити. Когда мама ушла, только так из депрессии выходила. На бумаге можно показать все свои мысли и переживания. Взяла в руки карандаш, выпустила тонкой струйкой из легких воздух, прикрыла глаза на три секунды и прочертила линию на альбомном листе.

Меня всегда уносит, как в транс впадаю, стоит только карандашу соприкоснуться с бумагой, полностью захватывает. Штрих за штрихом, растушевка, закончив рисунок, смотрю на оскалившегося волка, который собирается атаковать, и осознаю, что он вот-вот нападет, а жертва я. Вдох-выдох.

– Спокойно, пока еще ничего не произошло, – успокаиваю сама себя вслух.

Где вообще я нахожусь, даже не знаю. Из окна вдали виднеется пляж с людьми, аллея одна, вторая, деревья, лавочки, – мне это совершенно ни о чем не говорит, только то, что я нахожусь на каком-то курорте.

В комнату зашла Лида и позвала на обед. Только она сказала о еде, и мой желудок издал голодное урчание.

– Спасибо, Лида, я бы поела.

– Тогда идите за мной, – сказала она, при этом мягко улыбнулась. Мы вместе вышли из комнаты, в которой я с некоторых пор живу, и отправились через весь дом в просторную, с дорогим и очень красивым интерьером кухню. Нарезая на ломтики хлеб, она пригласила меня присесть за стол, что я и сделала. Поставила передо мной тарелку с вкусно пахнущим борщом и пиалу со сметаной.

– Ммм… – наклонилась к тарелке и вдохнула аромат. – Пахнет вкусно.

Ложкой набрала из пиалы сметану, размешала в борще и с большим удовольствием съела всю тарелку.

– Спасибо, было очень вкусно, – поблагодарила я Лиду.

– Так на здоровье. Может, добавки?

– Нет, спасибо, я наелась. Скажите, а где мой сарафан, он был в комнате в ванной…

– А-а… так я его в стирку кинула, – ответила на мой вопрос Лида.

– Ясно. Эм… а скажите, где мы находимся?

Лида озадаченно на меня посмотрела и сказала:

– Что значит где? Это пентхаус хозяина.

– Ого… даже пентхаус. Выходит, мы на последнем этаже?

– Да, весь отель принадлежит хозяину, а последний этаж полностью спроектирован под его пентхаус.

– Я поняла, Лида, что это дом Вашего хозяина, а скажите, в каком мы городе?

– Вика, а Вы разве не знаете? – удивилась она.

Стала бы я спрашивать, если бы знала.

– Нет, Лида, скажите уже.

– Эта не город, мы в станице находимся, – ответила она.

– В какой такой станице? – пришла моя очередь удивляться.

– В станице Руслана Тимуровича.

– Ага… понятно, и кто этот Руслан Тимурович?

– Так хозяин же, – и глядит на меня, как на умалишенную.

– Яс… но, а что хоть за станица, где находится?

– Ну-у… это пусть Вам сам хозяин говорит, а мне пора работать, – засуетилась Лида.

Смотрю ей вслед, как она вышла и пошла вглубь дома. Понятно, эта партизанка мне ничего больше не расскажет, верна своему хозяину. Ну, хорошо, и что мне удалось выяснить? Только то, что его зовут Руслан Тимурович, и я заперта. Заперта в его отеле, на крыше которого находится его же дом, он же пентхаус. Не густо, но уже кое-что.