Путь до места “икс” занимает минут сорок и я успеваю проклясть чертовы заторы на дороге. Чтобы скорее добраться, сворачиваю на одном повороте и выезжаю на сплошную. На экране загорается входящий, папочка словно чувствует, что ему опять придется краснеть перед знакомыми шишками. Было дело, когда я знатно прокатился ночью и отец тогда ездил с поклоном к какому-то дядьке в погонах. Да и плевать. Пусть хоть объездеться. Это меньшее, что он может сделать.

Провожу пальцем по сенсору и принимаю вызов:

– Что? – сходу спрашиваю, а сам на часы поглядываю. Диана же еще не успела свалить? Она обязана дождаться меня.

– Мог бы, и поздороваться, – хмурым тоном говорит старик.

– Мог бы и не звонить, – проезжаю на красный, обгоняя двух таксистов на дороге. Наконец-то свободная трасса.

– Когда ты возьмешься за голову? Я столько вложил в тебя, – вздыхает папа. Он прав, вложился знатно. Сперва школа в Лондоне, пришлось отучиться там два года после смерти матери. Потом Москва, школа Спартака, элитный лицей, лучшие учителя у моей у кровати. Я тот еще ценный клад, который старик почему-то боится потерять.

– Па, я занят. Нет ни времени, ни желания слушать твои проповеди.

– Кирилл! – повышает он голос.

– Прекрасная Елена давно должна была разродиться. Ты там плохо стараешься что ли? Обзаведись уже новым наследником.

– Язык придержи! – злится отец. С Еленой у нас тоже не сложился контакт, с детства ее ненавижу. Противная, с отвратительной улыбкой и бесящим голосам баба. Было странно полагать, что кто-то вроде нее сможет заменить мне маму.

– Пока, – кидаю сухо, пока окончательно не сорвался с тормозов и включаю музыку на полную громкость. В динамиках играет “Прощай” от Три дня дождя, и мне до одури хочется выжать скорость до двухсот. Сердце шалит, губы дрожат, в глазах мелькает образ матери.

Вот она поднимается на носки и делает выпад, кружась по оси. На ней воздушное черное платье на тонких бретельках, выделяющее худобу. Она так красиво танцевала, она мечтала, что однажды выйдет на большую сцену после долгого отсутствия из-за беременности и родов. Я должен был увидеть ее прекрасный танец. А я увидел кое-что другое – ее конец.

Твою мать!

Делаю глубокий вдох, и торможу на красном сигнале. Тянусь к бардачку, достаю оттуда пачку сигарет и затягиваюсь.

Пусть все исчезнет! Просто исчезнет!

Качаю головой, чтобы выбросить воспоминания. Стоит хоть на мгновение дать слабину, как они словно яд просачиваются в жилы и выворачивают наизнанку. Причиняют боль и прожигают душу, заставляют вообще хоть что-то чувствовать.

Мама бы разочаровалась, увидев, в кого я превратился. Эгоист, которому безразлично все вокруг. Человек без сердца или без ключа к этому самому сердцу. Что ж, у меня есть отличное оправдание, мам.

Ведь именно после твоего ухода, я понял, что лучше избегать привязанностей. Лучше быть одному или вообще не быть.

Мой взгляд тянется к небу, с губ срывается горестный вздох.

Загорается желтый, затем зеленый. Позади сигналят машины, и я даю по газам, врываясь в проклятую реальность на полной скорости. Мне ничего не нужно от этой жизни, да и я сам тут однозначно лишний.

***

До здания универа, где зависает Ди, я доезжаю быстрее, чем планировал. Выскакиваю на улицу и тут же вздрагиваю, поднимая голову – дождь пошел. Свинцовые тучи повисли над городом, будто мое настроение вырвалось наружу. Бывает же так…

Ставлю машину на сигнализацию и иду к Орловой.

Она, как и полагается, продолжает сидеть за учебниками. В пустом светлом помещении, наполненном стеллажами и столами, никого нет, кроме этой Мисс Заучки. В воздухе витает запах пыли и древности, а еще нафталиновыми духами бабушки с короткой седой стрижкой, которая в хранилище времени за главную.