– Папа, – прошептала я, не в силах даже заплакать. Из его груди текла кровавая жижа, я чувствовала запах крови, и понятия не имела, что делать. Папа учил меня обрабатывать лишь мелкие ранки. – Нужно позвонить в службу спасения.

– Нет, – прошептал папа еле слышно. – Ничего не нужно. Уходи, прошу тебя, Эммелин. Я тебя люблю. Помни. И уходи.

Я всегда делала так, как говорил отец, тот раз не был исключением. Сейчас я понимаю, что папа просто не хотел, чтобы я видела его таким. Тем более, что, как сказали после врачи, ничего сделать нельзя было всё равно, даже если бы я вызвала скорую, его бы не спасли.

Хоть папа и позаботился о моей психике, мне это не помогло. Я вижу его смерть почти каждую ночь в разных вариациях. Я купаюсь в крови, я тону в ней, я слышу крики и всхлипы, меня преследует шёпот отца и голос его убийцы.

Поэтому слова шерифа Эгберта вызывают у меня лишь злость.

– Постарайтесь жить дальше.

Не знаю, как можно жить дальше, если в тот день меня тоже убили вместе с отцом.

За размышлениями я не замечаю, как на улице темнеет, а на небе появляются первые звёзды. Я прихожу в себя только, когда моего плеча кто-то касается.

– Ты протрёшь в ней дыру, – говорит чей-то голос, и я вижу, что передо мной снова Джос. Он опять пробрался на мою крышу и опять мешает мне.

– Что? – переспрашиваю я и замечаю, как сел голос. Я прокашливаюсь и повторяю. – Что ты сказал?

– Говорю: ты протрёшь в ней дыру, – говорит снова парень и указывает на мои руки. Я только сейчас вспоминаю, что не просто сижу на крыше, а ещё и полирую папину скрипку. Видимо, настолько погрузилась в свои мысли, что забыла.

Я демонстративно фыркаю. Удивительно, что я всеми способами пытаюсь оградить себя от этого парня, а он будто ничего не замечает.

– Не твоё дело. Что ты здесь делаешь вообще? – резко отвечаю я ему. Я хочу быть с ним как можно строже и неприветливее, чтобы он перестал ходить за мной по пятам.

– Это моё место. Я часто сюда прихожу. Так что это я должен тебя выгонять, – он улыбается и садится рядом, но на этот раз намного ближе, чем в прошлый. Всего на секунду наши оголённые плечи соприкасаются. Я чувствую, как тело начинает бить мелкая дрожь. Я опускаю скрипку и отворачиваюсь. Он продолжает. – Да брось, Эммелин, не злись на меня. Я просто хотел, чтобы ты перестала меня избегать.

– А я хотела бы, чтобы ты перестал меня преследовать, – бросаю я ему и вскакиваю на ноги, но тут же спотыкаюсь и чувствую, как он взял меня за руку, чтобы не дать упасть. – Джос, прекрати.

Я выдёргиваю руку и быстро спускаюсь с крыши по лестнице, стараясь не поцарапать скрипку. Я надеюсь, что в темноте Джос не заметил, как пылают мои щёки. Странно, что я ненавижу его всем сердцем, и тем не менее он может обжечь меня только одним лишь взглядом. Я чувствую, будто предаю отца и саму себя, потому спешу домой, чтобы умыться и смыть с себя прикосновения Джоса Эгберта.

Но чем ближе я подхожу к дому, тем ощущение, будто кто-то следит за мной, становится сильнее. Я стараюсь не паниковать, ведь я полностью уверена, что следом за мной идёт Джос. Он настолько ненормальный, что теперь будет преследовать меня вечно. Не понимаю, зачем ему это.

Я поднимаюсь на крыльцо и замираю на пару секунд, а потом слышу скрип ступеньки. Так скрипит только вторая ступенька снизу, я помню это отчётливо, именно поэтому я резко оборачиваюсь и пытаюсь дать Джосу пощёчину.

– Какого чёрта ты ходишь за мной, Джос? – кричу я, но парень уворачивается от моего удара, а после смеётся.

– Эй, сестрёнка, а ты стала ещё суровее, – слышу я голос и на пару секунд замираю, а после облегчённо выдыхаю. Я успокаиваюсь и смотрю на парня. Передо мной стоит Хикс, мой кузен.