Человек в меховой куртке?

Нет.

Теперь Мейкпис лучше разглядела непонятную фигуру. Наконец-то она поняла, что это такое. И на пару секунд почувствовала облегчение. Но тут же ее захлестнула тяжелая волна грусти, подавив страх и отвращение. Даже смрад. Гибким движением девочка присела рядом с лежавшим, прикрыла рот носовым платочком и очень нежно провела рукой по темной, мокрой фигуре.

Ни признака жизни. Грязь вокруг была изрыта – очевидно, результат слабых попыток выбраться из канавы. А на трупе краснели кровоточащие ссадины с пожелтевшими краями, похоже оставленные цепями и кандалами. Девочка с трудом могла смотреть на разорванную пасть – разверстую рану и ручеек засохшей крови. Она знала: у нее все еще есть душа. И душу жег огонь.

Мейкпис добралась до заднего двора «Ангела», с ног до головы перепачканная болотной жижей и исцарапанная колючим шиповником. Но ей было наплевать. На глаза попалась маленькая деревянная табуретка – вполне подходящее оружие. Мейкпис схватила ее, слишком обозленная, чтобы почувствовать тяжесть.

Странствующие актеры о чем-то яростно шептались в углу, не обращая внимания на Мейкпис. Они не замечали ее, пока она не замахнулась табуретом. Удар пришелся в лицо тому, что повыше.

– Эй! Спятившая маленькая дрянь! – завопил он, изумленно уставившись на девочку и зажимая окровавленный рот.

Мейкпис, не отвечая, ударила снова. На этот раз в грудь.

– Ты рехнулась? Убирайся!

Тот, что пониже, попытался отнять у Мейкпис табурет, но она с силой лягнула его в живот.

– Вы оставили его умирать! – вопила она. – Избивали, мучили, таскали на цепи, пока не разорвали пасть! А когда он больше не мог выносить ваших пыток, сбросили в канаву!

– Что на тебя нашло? – Рядом оказалась хозяйка, она обняла Мейкпис сильной рукой, пытаясь удержать.

– О чем ты?

– Медведь! – рявкнула Мейкпис. – Медведь.

Мистрис Белл озадаченно воззрилась на актеров:

– О господи! Значит, ваш танцующий медведь сдох?

– Да, и теперь я не знаю, как заработать на хлеб, – отрезал коротышка. – Это место проклято! Ничего, кроме несчастий! Невидимые дьяволы, спятившие девчонки…

Высокий плюнул кровью в ладонь.

– Эта маленькая шлюшка выбила мне зуб! – воскликнул он, не веря глазам, и окинул Мейкпис убийственным взглядом.

– Вы даже не дождались, пока он умрет, прежде чем вырвать из губы кольцо! – продолжала орать Мейкпис. В голове звенело. В любую секунду мужчины могли наброситься на нее, но ей было все равно. – Неудивительно, что он вернулся! Неудивительно, что разъярен и буйствует! Надеюсь, вы не сможете сбежать! Надеюсь, он вас прикончит!

Теперь уже вопили мужчины, да и хозяйка пыталась всех успокоить, не щадя голоса. Но Мейкпис ничего не слышала за зелено-черным гудением гнева в мозгу. Она с силой дернула табурет, но коротышка потянул его на себя. Мейкпис не стала сопротивляться, наоборот, приподняла табурет и ослабила хватку, так что коротышка получил удар по носу и, взвизгнув от ярости, выпустил табурет и метнулся к прислоненному к его узлу дубовому посоху. Хозяйка бросилась наутек, призывая на помощь, а Мейкпис очутилась лицом к лицу с двумя разозленными окровавленными мужчинами.

Однако их гнев был ничем в сравнении с яростью медведя, вырвавшегося из болот.

Мейкпис первая увидела его. Медведь был дымчато-темной складкой на теле мира, четырехлапой и горбатой, и казался больше, чем на самом деле. Он с пугающей скоростью галопировал по направлению к дерущимся. Его глазки и разверстая пасть казались полупрозрачными дырами.

Столкнувшись с Мейкпис, он сбил ее с ног. Оглушенная ударом, она лежала на земле. Тьма, бывшая медведем, нависла над ней. И все же девочка не сразу поняла, что смотрит в его огромную черную спину. Он стоял между ней и врагами. Словно защищал детеныша.