Стоило Агате зайти в кабинет, учительница смерила её насмешливым взглядом.

– Удивительно! Летающая барышня опоздала на урок. В облаках пробки?

Класс дружно рассмеялся. Дети жестоки, а куда больше взрослые в присутствии готовых на жестокость детей.

Ничего Агата, бывает. Обидно конечно, однако сущий пустяк в сравнении с чайкой, взмывшей из рук твоих в прекрасное, вечно свободное небо!

Помнишь детство своё? Помнишь мир, ушедший безвозвратно с годами?

Маленький домик в окружении цветущих яблонь. Старый, бревенчатый, вросший в землю по самые окна, удивительно светлый и уютный. Резное крыльцо спряталось под нависающими ветвями сирени. Где-то в саду щебечет тихонько песню свою невидимая пташка. Аромат цветов кружит голову. Здесь кажется – мира вне сада нет и сам сад есть весь мир…

– Я рада тебе.

Голос Агаты слышится сердцем. Вот и она, выплыла из океана зелени вокруг. Улыбка на лице, в глазах тепло и радость. От того, что появился он.

«Привет». Олег протянул Агате коробку конфет и неожиданно для себя покраснел. Она же, видя его смущение, рассмеялась – заразительно, легко – и взмахнула тонкой рукой: «проходи».

Потом были чай с ароматом ромашек за плетеным столиком в глубине сада, восхитительные булочки, те самые конфеты и приятный разговор о мелочах. И молчание – красноречивей многих и многих слов.

– У нас у всех такие.

Он не понял сразу, отставил в сторону чашку, сделал изумленный вид.

– Ты ведь про глаза спросить хочешь. В семье это наследственное, по женской линии. И нам с сестрой досталось.

Лучик солнца коснулся фарфоровых чашек, поиграл, бликуя, с напитком и исчез. Олег подумал, неужто мысли читает хозяйка? Вслух же спросил:

– У тебя есть сестра?

– Есть. Мы близняшки. – сказала Агата. – И живём здесь вдвоём.

– А мать?

– Мама… Она умерла в прошлом году.

– Извини, не знал.

– Зачем извиняться? Откуда тебе знать.

Он пожал плечами. Все верно, но ведь принято. И ещё говорят, он слышал, ну… если у человека такие глаза, то он, она…

– Мама была ведьма.

– Ведьма?!

– Ну да, а что? В нашем роду передается, от мам к дочкам, вместе с глазами.

– А если сын?

– Мальчики у нас не рождаются…

Олег качнул головой недоверчиво. Странная до чего девчонка!

– Значит, ты тоже ведьма? И палочка есть волшебная? Наколдуй тогда что-нибудь или не знаю, полетай хотя бы.

Он сообразил, что глупость сморозил и закашлялся смущённо. Агата встала со старого скрипучего кресла-качалки, обошла Олега, слегка приобняла за плечи.

– Ох и глупые вы, мужчинки. Волшебными палочками только в сказках машут. Да и нужно ли тебе такое, а?

Наклонившись, она вкрадчиво шепнула ему в ухо:

– Я, Олежка, не фокусница развлекать тебя. А полетаем мы вместе, потом.

Потрепав его шевелюру ладошкой, она упорхнула обратно, в своё кресло-качалку. И столько сладости было в её «полетаем вместе», что его, молодого, с горячей, кипящей от переполняющих сил кровью, взбудоражило до невозможности, как никогда ранее в жизни.

Они ещё долго пили чай, болтали о всякой ерунде, вспоминать которую и смысла-то нет. Важней иное: чай не остывал, булочки не кончались и день прошёл спокойно и незаметно, как сладкий сон, сменившись густой вечерней темнотой. В траве запели букашки, а над крыльцом зажглась сама собою большая лампа под жестяным абажуром. Хотелось одного – чтобы вечно длился тот вечер.

Когда же наконец Олег попрощался и пошёл по тропинке, то, пройдя несколько шагов не выдержал, обернулся не в силах совладать с желанием вновь увидеть ведьму с разноцветными глазами. Агата стояла на границе ночного мрака и света лампы; виднелся лишь тонкий её силуэт.