– Ну что, милый, ты меня хочешь?

Твердо решила: в случае отрицательного ответа огрею его сумкой и выскочу на проезжую часть с истошным воплем. Уж лучше быть сбитой машиной, чем задушенной неизвестно кем.

– Да, – откликнулся он коротко и глухо.

На улицу мы ступили почти влюбленной парой. Я привалилась к острому плечу и мрачно спросила:

– Что ты от меня хочешь?

– Исправишь свою оплошность – и катись к чертовой матери.

Я почувствовала, что офонареваю.

– Это что же, оглаживать твои яйца пока не заблестят?

– Какие яйца? – напряженно откликнулся спутник и тут же разозлился. – Кто о чем, а вы, бабы, все о … (тут он сказал слово непроизносимое в приличном обществе).

– Ничего плохого больше не делала. Только ткнула тебя локтем, каюсь, нарочно, – огрызнулась я.

– Я уронил подвеску из уха прямо ему в сумку.

Сказал бандит тихо и до того проникновенно, что я вздрогнула.

– Ты ткнула меня, сука, и я уронил серьгу.

Я рот раскрыла от изумления. Выходит, мальчик баловался со своей побрякушкой, разжал не вовремя пальчики…. Невероятное, абсурдное, полное дерьмо!

– Наверное, стоило попросить вернуть сокровище, – предположила я сухо.

– Ма-ша, ты не понимаешь. Он даже подумать не должен, что в его сумке посторонний предмет. Ты пойдешь и достанешь из его сумки мою подвеску.

Я хотела спросить, как мне это сделать, но кавалер предвосхитил мой вопрос.

– Хоть молью прикинься, Ма-ша.

Мы остановились неподалеку от сверкающей всеми огнями вывески «Капитан Дрейк».

– Он сейчас там. Ступай и помни, дорогая, что я тебя знаю достаточно, чтобы сожалеть о твоей кончине.

Я рванула свою сумку с его плеча.

– Это я тебе не оставлю, – проворчала я решительно. – У меня там тексты к завтрашнему экзамену.

– Надеюсь, тебе удастся ими воспользоваться.

Это пожелание своим мрачным юмором едва не подкосило меня на корню. Я запнулась, как конкуровская лошадь на полном скаку и дала задний ход.

– Как тебя называть? (Не безымянным же убийцей?).

– Крест… – ответил бандит, немного поколебавшись.

Поджилки под коленками задрожали еще явственней.

– Чудное имя, – восхитилась я. – Тебе идет.

– Машенька, я тебя в скверике ждать буду, – мертвым голосом пообещал мой добровольный знакомец.

Я вполне натурально представила, как с сухим треском его имечко вколачивают в мою, насыпанную горкой, могилку, и потянула ножку плавно, как на подиуме, в сторону злачного места.

Решив вначале осмотреться, я завернула за угол, направляясь к служебному входу. И – вот незадача! – столкнулась нос к носу с Ложкиным. Парень попытался прикрыться согнутым локтем, непринужденно принявшись оглаживать свои блондинистые кудряшки на голове. Вот так вот – шел, шел и решил поправить прическу… совсем, как Крест в автобусе. Похоже, бандюга опасался за своё инкогнито…. Вот только, Севка – не Крест.

– Ложкин, ты куда?

– Марь Ванна, а я думал – обознался, – залился парень краской, намереваясь захлопнуть дверь служебного входа у меня перед носом, которую отпер перед этим, набрав чуть не десятизначную комбинацию цифр.

Я подсунула свое колено в золотистом, искрящемся чулке в щель и многозначительно поиграла бровями.

– И что вы тут делаете? – заныл парень, все же запуская меня внутрь. – Это для крутых место, а не для училок французского языка.

– Парня своего караулю, – брякнула я, не подумавши.

– Парень ваш – Генки Майорова брат старший, – бубнил мой ученик, петляя по невероятным закоулкам. – Уехал он месяц назад.

– Значит, я сама по себе, – резонно откликнулась я, тащась следом с покорностью ручной рыси.

Как подступить к предложенной задаче в голове не укладывалось, а болтовня юноши немного отвлекала. Мы очутились в просторной комнате. Разбросанные шмотки, удвоенные огромными зеркалами вдоль одной из стенок, рябили глаз своей жизнерадостной окраской. Праздник жизни – и только! Я посунулась к приоткрытому окну и сквозь решетки, приваренные на совесть, взглянула на улицу. Цитадель разврата…