- Пойдешь со мной сегодня в кино? – шепчу я ей, пока мои пальцы выписывают узоры на ее бедре.

- Нет!

- А в парк гулять?

- Нет!

- А кататься на велосипедах? Бабье лето, Ариш, можно же себе позволить.

- Нет!

- Ладно, уговорила. Тогда идем объедаться мороженным пока не простудимся и у нас не пропадет голос. Да и зачем он нам, правда? Будем лучше целоваться, - и я слегка дергаю в свою сторону ее за ногу. О, мне так хочется нарушать правила неприкосновенности!

Только вот Арина подскакивает на ноги, а потом и отпрашивается выйти из класса. Возвращается умытой и собранной, а потом пресекает мои поползновения, со всей силы наступив мне на ногу.

- Все, намек понят. Не наглею, - улыбаюсь я ей как шальной, а она только вновь ворчит и хмурится. Обожаю ее!

А еще я обожаю Марину Альбертовну, что просекла о моих нежных чувствах к Толмацкой и видимо поэтому попросила именно нас с ней вдвоем помочь ей убрать класс после лабораторной. И вот мы в тесном пространстве подсобного помещения. Одни! Арина так близко, и я не могу себе позволить не дотрагиваться до нее. Подошел со спины и обнял ее, зарываясь носом в шелковистые пряди.

- Боже, как же ты пахнешь! – почти застонал я.

- Ты совсем страх потерял, Гордеев? – резко развернулась и отскочила от меня королевишна моего сердца.

- И стыд?

- И стыд! – шипит, словно кобра.

- Сомнительно, что можно потерять то, чего у меня отродясь никогда не было, - прикусываю нижнюю губу, дурея от ее близости.

- Оно и видно. Я пожалуюсь на тебя!

- Папе? – смеюсь я и подаюсь ближе, сокращая расстояние, между нами, до минимума.

- И директору тоже! Пусть все узнают, что ты меня…меня…

- Что? Я тебя зажимаю по углам?

- Да!

- Потому что хочу пригласить на свидание? – наклоняюсь и томно шепчу в ее ухо, сходя с ума от ее запаха.

- Да! – упирает руки мне в грудь. М-м, как хорошо!

- А еще пишу тебе непристойные сообщения?

- Да! – тяжело дышит, грудь ходит ходуном. Хорошая…

- Потому что я на тебе помешался?

- Да! – а потом зависает, - Что?

Шаг от меня назад. А меня ведет вслед за ней. Попалась.

- Иди сюда, Ябеда.

- За…зачем? – дрожит ее голос.

- Чтобы действительно было на что жаловаться, - мои губы расползаются в дьявольской улыбке, а потом…

А потом нам помешала Марина Альбертовна! Так, что я там говорил, про обожание? Забудьте, я забираю свои слова обратно! Ну что за мир, уже девчонку любимую потискать не дают…

Только вот за это все мне пришлось здорово поплатиться. Занятия закончились и в пустой раздевалке позади меня хлопнула дверь, а потом и замок провернулся слишком громко в наступившей тишине. И не было слов, только метнувшиеся в мою сторону три тела: Седых, Тимашов и Шумов.

И я не дрищ, да и драться привыкший, поэтому, пока меня не умотали, успел смачно проехаться по самодовольной блондинистой роже.

- Тварь! Держите его! – заорал он своим шавкам.

Конечно, я сопротивлялся, правда, что я один мог противопоставить против троих? Но я не сломался и пощады не просил, даже когда Седых вопил как резанный:

- Проси прощения, шваль недобитая! Проси! И обещай, что свои поганые культяпки ты будешь держать от Арины подальше! – но в ответ только удар головой точно в цель по его аристократическому носу. Хлынула кровь, а я только надеялся, что что-нибудь там ему хорошенечко сломал.

Что было дальше мне не хочется вспоминать. Но да, я бы вытерпел это снова, чтобы показать – я не сдамся. Никогда! И плевать, что там об этом думают эти три долбанных мажора.

- Арина моя! Моя! И ты, нищеброд несчастный, не смеешь даже пальцем к ней прикасаться! Думаешь я не видел, как ты ее лапал на химии? Видел, мразь! И вот тебе за это!