АЛЁНА

Переднее стекло опускается вниз, выпуская на улицу орущую из колонок музыку и мужской смех. Я лихорадочно соображаю. Что делать? Убегать? Прятаться в лесополосе? Кричать во всё горло?

Пьяница, устроившийся на лавке, ругается матом, явно недовольный тем, что его разбудили. Лыка не вяжет. Мне он поможет вряд ли… Вздрагиваю, когда открывается водительская дверь. Ульяна сжимает мою ладонь. Боится. И я, если честно, тоже. До адовой дрожи в коленях.

В свете одинокого фонаря вижу лицо парня, направляющегося к нам.

– Илья? – спрашиваю, прищуриваясь.

– Привет, родная, – здоровается он и подходит ближе.

Наклоняется, чтобы поцеловать в щёку, но я отстраняюсь, смущаясь.

– Не скучала значит, – смеётся низким басом.

Молчу в ответ. С одной стороны, вздыхаю с облегчением. Паровоз. Уж лучше он со своими отморозками, чем кто-то незнакомый.

– Ты с малой к бабке приехала? Почему не позвонила, я бы тебя забрал, – спрашивает, чиркая зажигалкой.

Поджигает сигарету, зажатую в зубах и смотрит на меня колючим взглядом. Мать тоже давно курит, но меня до сих пор раздражает дым и запах табака.

– Зачем звонить, – говорю, краснея, – Я сама…

– Затем, – злится и перебивает он. – Стоишь тут вся такая красивая почти в ночь. Одна. А вдруг хулиганы обидят, Ляль?

Не могу не усмехнуться. Слышать это от него – просто смешно.

– Ну чё, Паровоз, долго ещё тереть там будешь? – доносится из машины.

– Дай поговорить, а?

– Пацаны ждут, я то чё, говори.

– Поехали, довезу вас, – кивает в сторону битком набитой приоры.

– Спасибо, но я жду автобус, – отвечаю вполне вежливо.

– Алёна, – склоняет голову влево и прищуривается. – Избегаешь меня?

Да.

– Вовсе нет, – вслух произношу совершенно иное.

– Смотри мне, – предупреждает. – Я теперь, кстати, на колёсах. В Москву смогу к тебе наведываться.

– Это ещё зачем? – спрашиваю испуганно.

– В гости, зачем же ещё? – наклоняется ближе. – Пустишь?

Отступаю на шаг и недовольно поджимаю губы.

– Паровоз, поехали, а? – кричит его друг по прозвищу Кабан. – Тащи уже сюда свою тёлку.

– Закрой рот, – орёт ему в ответ.

– Ляль, – тихонько, почти шёпотом. Ульянка. Тянет меня за руку, и я замечаю свет фар.

– Нам пора, – делаю шаг влево, но Илья меня останавливает.

– Завтра приду. Разговор есть.

Ничего не отвечаю, просто киваю и тащу за собой перепуганную насмерть сестру, чтобы поскорее оказаться в полупустом автобусе. Подальше от этого места и подальше от него.

Заходим в старый пазик. Отдаю водителю деньги за проезд и прохожу в конец салона. Сажаю Ульянку повыше, на самое тёплое место. Всё это время чувствую на затылке тяжёлый взгляд. Поворачиваюсь к окну, когда автобус трогается. Паровоз всё ещё стоит на остановке. Смотрит прямо на меня. Вскидывает вверх широкую ладонь, прощаясь.

– Боюсь его, – признаётся мелкая.

– Всё нормально, котёнок, Илья тебя не обидит, – успокаиваю её я, присаживаясь рядом.

– Почему он паровоз? – хмурит брови и чешет лоб.

– Потому что фамилия такая, Паровозов, – жму плечом, пытаясь успокоиться.

Я действительно всеми правдами и неправдами стараюсь избегать Илью. Виной тому эти его недвусмысленные намёки на то, что я должна с ним встречаться. Этим летом он проходу мне не давал. На обе деревни раструбил, что я «его». С чего взял непонятно…

Вообще Илью я знаю с детства, хоть он и старше меня на три года. Раньше он дружил с моим двоюродным братом, Женей, который трагически погиб прошлой весной. До сих пор мороз по коже. Был человек и вдруг его не стало… О случившемся говорили все вокруг, ведь обстоятельства его смерти вызывали уйму вопросов. Женю застрелили на пустыре соседнего села Жулебино. Вроде как из-за девушки, но история настолько странная и тёмная, что Паровозов до сих пор голову ломает, ведь та самая Катя, из-за которой это якобы произошло, тоже пропала без вести.