Осторожно заглянула в витрину заправки — дамочка подошла к кассе, но перед ней ещё была очередь из двух человек. И я, воровато обернувшись на колонки, подошла к машине. Задние стёкла были тонированные, передние лишь слегка зеркальные. Одним глазом карауля хозяйку, я заглянула в обтянутый светлой кожей салон: на сиденьях спереди ничего не было, а вот на заднем померещилась беззаботно брошенная сумочка.

Адреналин зашкаливал. Руки потряхивало, жёстко пересохло в горле, но времени на рефлексию не было, и я, осторожно приоткрыв заднюю дверцу, подхватила сумочку. Но, сбегая с места преступления, с разворота влетела прямиком в грузного заправщика!

— Кур-р-р-ва! — схватив меня за химо, зарычал он на всю заправку. — А вот я тебя сейчас!

— Пусти, козёл… — в отчаянии зашипела я и попыталась ударить, но кулаки мягко проваливались в бескрайнее пузо и не дотягивались до красной морды. — Пусти, сказала, гад!

— Курва! Воровка поганая! А вот я тебя сейчас!

— Спасибо, за помощь, но не надо столько крика, пожалуйста, — раздался вдруг спокойный голос сзади.

Заправщик, всё так же цепко удерживая меня почти навесу, резко обернулся.

— Держите. — Хозяйка машины протянула ему зажатую в ладони купюру. — Держите, держите! Моя благодарность. А полицию не надо.

— Но она же…

— Всё в порядке, дальше мы сами, — открывая водительскую дверь, повторила она. — Просто посадите её назад.

Мужик впихнул меня в кондиционированное, пахнущее дорогими духами нутро лексуса. Тут же щёлкнул центральный замок, и я оказалась в ловушке, а дамочка, недовольно хмурясь на сбегающуюся толпу зевак, тут же тронулась с места.

Я ошалело молчала. Ну а что мне ещё делать-то? Кидаться на неё? Душить, кусаться? Был бы мужик, ещё ладно, но с бабой…

— Что у тебя случилось? — заговорила вдруг она. — Расскажи.

— Тебе какое дело? — вырвалось у меня.

Она удивлённо полуобернулась:

— Дерзишь? А тебе не кажется, что ты не в том положении?

— Ха! — снова вырвалось у меня. — Я сама разберусь, что мне делать!

Не знаю, что на меня нашло. То ли с перепуга, то ли замкнуло от резкого контраста моих последних дней скитаний с этой роскошной дамочкой. Да ещё и этот её нравоучительный тон…

Короче, З — зависть, Н — ненависть. Ну и переволновалась, конечно — язык еле ворочался и тряслись от страха поджилки.

— А что, если за тебя разберусь я? — спокойно парировала дамочка. — Один звонок в полицию, и вот ты уже на полном гособеспечении. Как тебе такое?

— Да за мной знаешь, какие люди стоят! — агрессивно подалась я вперёд. — Проблем хочешь? Нет? Тогда советую отпустить меня по-хорошему!

Дамочка резко, так, что я чуть не врезалась носом в спинку кресла, затормозила. Смотрели друг на друга и молчали. Она меня изучала — неторопливо, словно оценивая, а я лихорадочно пыталась сообразить, как быть. Может, всё-таки напасть?

— Есть хочешь? — спросила вдруг она.

Я вздохнула и позорно сдалась:

— Да.

Вернулись на ту же заправку.

— Имей в виду, у меня тут регистратор, — уходя, предупредила мадам.

И пока она не вернулась, я сидела, боясь шевельнуться, и только шарилась взглядом по салону в поисках камеры. Не нашла. Но и проверять желания не было. Зато появилась надежда, что можно будет договориться по-хорошему.

Дамочка принесла хот-дог ибольшой стаканчик кофе. Было капец как стыдно, но голод не тётка, поэтому я, приняв подачку, пригнулась за спинку кресла и вгрызлась в сосиску.

— А теперь рассказывай, — дав мне немного времени, заговорила дамочка. — Просто из дома ушла или скрываешься от кого-то?

Я чуть не подавилась. Поспешно проглотила огромный недожёванный кусок.