А потом они ехали в электричке, и Лёнька успел поспать, уткнувшись Фёдору в подмышку. А на станции в цветочном магазине купили букет пушистых разноцветных астр, потому что Фёдор сказал, что он к жене без цветов никогда не ходил!

Потом ехали в автобусе и шли через лес по дорожке, и, когда Лёнька продрог до костей, вышли к большому деревянному забору.

– Вот и посёлок, – сказал Фёдор и вошёл в калитку.

Охранник вышел из будки, внимательно посмотрел на них и Лёнька уже приготовился, что их опять будут выгонять.

– Доброго дня, Фёдор Николаевич, – сказал охранник. – Как вы, однако, колоритно выглядите!

– Здравствуй, Алексей, – улыбнулся Фёдор, протягивая ему руку. – Да уж, начудил! Как Ольга Владимировна?

– Моё дело маленькое, – сообщил охранник. – Но так, ничего. Помогаю ей, если нужно бывает!

– Спасибо, Алексей! – с чувством сказал Фёдор. – В долгу не останусь! Теперь вот мы с Лёнькой о ней уж позаботимся!

– Алексей, – протянул охранник Лёньке руку. – Ты обращайся, если что.

– Лёня, – ответил Лёнька на рукопожатие очень серьёзно.

Около красивых кованных ворот Фёдор остановился. Посмотрел на звонок, шумно втянул воздух. И нажал на кнопку. Они с Лёнькой немного послушали переливы звонка.

– Вы к кому? – наконец спросил мелодичный женский голос из динамика.

– Оля, это я, – хрипло сообщил Фёдор. – я вернулся.

В динамике послышался сдавленный «ох» и повисла тишина. Фёдор занервничал, Лёнька тоже. Наконец, калитка приятно щёлкнула, пуская их на участок. Дорожка вела к дому, сложенному из круглых брёвен. На крыльце дома стояла невысокая женщина; на ногах – оранжевые войлочные валенки, на плечах – тулуп, судя по размеру – Фёдора. Пепельно – русые завитушки в беспорядке рассыпаны по плечам, лицо – растерянное.

Фёдор подошёл к крыльцу, крепко прижал к себе Лёньку, посмотрел на жену. Она посмотрела на него. И молчание нарушила первая.

– Это и правда ты, – произнесла она. – А я думала, кто – то шутит.

– Это я, – подтвердил Фёдор.

Хотел ещё сказать, что он дурак и прощения ему нет, но не стал. Зачем говорить то, что и так известно?

– Это вот… Лёня! – Фёдор ещё крепче притиснул Лёньку к себе, так, что тот крякнул. – Он меня… отчитал по всей строгости, что я с тобой поступил непорядочно, вот оно как!

Ольга перевела взгляд на Лёньку, который даже дышать перестал – так боялся, что она их сейчас выгонит взашей – и спросила:

– Цветы мне?

– Что? – не понял Фёдор. – А! Да!

Он шагнул вперёд и сунул ей букет неловко.

– Мои любимые, – оценила Ольга, развернулась и ушла в дом.

– Что? Все? – чуть не плача, спросил Лёнька. – Обратно, что ли, ехать?

– Подожди, – велел Фёдор, сжав зубы. Не может быть, чтобы он в ней ошибся!

Ольга вышла через 5 минут. В одной руке у неё была стопка одежды, в другой – чёрный пакет.

– Баня натоплена, – сообщила она. – Идите, отмывайтесь. Вашу одежду – сюда. – она показала на мешок. – Завтра сожжёшь её, Фёдор. Потом будем ужинать.

Лёнька опять чуть не расплакался – на сей раз от облегчения.

– Ждала кого – то, что баня натоплена? – спросил Фёдор, не сдержался.

– Сегодня суббота, – легко ответила Ольга. – Ты всегда ходишь в баню по субботам. Идите. Лёня замёрз совсем!

И опять ушла в дом.

– Твою мать, – тихо сказал Фёдор. – Это что же? 2 года? 2 чёртовых года она каждую субботу топила баню и ждала меня?!

И носом хлюпнул.

– Ты что, ревёшь? – поинтересовался Лёнька почти весело. Такой большой дядька – плачет!

– Снежинка в глаз попала, – буркнул Фёдор, потерев глаза кулаками. – Пошли отмываться!

В бане они парились долго. Фёдор рьяно тёр себя щёткой, сдирая слои уличной грязи. До царапин, до красноты. Лёньку по уши сунул в душистую пену, потом в жаркую парную, потом в ледяную купель и опять в парную. Потом завернул в огромное махровое полотенце и посадил на деревянную скамью – отдыхать. Лёньку от тепла, запаха дерева и шампуня так разморило, что он уснул, сидя на скамье. Глядел, как Фёдор сбривает бороду и клочковатые волосы на голове, превращаясь из потрёпанного бомжа в молодого сильного мужика, прикрыл глаза на минуточку, и как в мягкую вату провалился.