Гордей нетерпеливо стучит в дверь.

– Ты там жива? – спрашивает он, будто волнуется.

– Жива, – отвечаю, выключив воду.

Выхожу из ванной комнаты.

– Прости, но я взяла два полотенца, – сообщаю мужчине, предупреждая, что вытираться ему придется полотенцами для рук.

– Переживу, – отвечает он и тоже скрывается за дверью ванной комнаты.

Не могу понять Гордея. Стараюсь, но не получается. Иногда мне кажется, что он нормальный парень. Но потом я вспоминаю оружие, смерти, угон мотоцикла – и это все не вяжется. Вообще никак.

Поначалу я просто лежу на кровати, слушаю, как за стенкой льется вода. Специально прислушиваюсь к этому звуку, чтобы не думать ни о чем. Не страдать. Не бояться.

Бояться не хочется. От этого голова работать перестает. И я реально могу вляпаться в неприятности.

Но тяжелые мысли все равно сильнее. Они находят лазейки, чтобы снова возникнуть у меня в голове. И это сводит с ума.

Нахожу пульт и включаю телевизор.

На первом попавшемся канале снова идут новости. Мне «везет». Дикторша как раз переходит к криминальной хронике. На экране мелькают снимки с подземной парковки элитной многоэтажки, где Гордей забирал оружие.

Мне бы переключить канал, вырубить телек, но я зачем-то смотрю. Будто жду, пока тайфун, зарождающийся у меня в груди, наберет обороты. Будто специально щекочу нервы.

Гордей выходит из душа как раз в тот момент, когда на экране телевизора высвечиваются наши фотороботы.

Он выхватывает из моих безвольно опущенных рук пульт. Телевизор становится черным.

– Зачем ты это делаешь? Самобичевание тут точно не поможет. Лучше держись подальше от «ящика». Там не покажут ничего хорошего.

– А я ведь всегда была послушной… – безразлично сообщаю ему, точно сама с собой разговариваю. – Хорошей девочкой. Родители меня хвалили. Профессора тоже. И работа у меня была нормальная… – тут мой голос начинает дрожать. Осознание накатывает постепенно. – Устроилась совсем недавно. Помощником юриста. Хотела потом дело свое открыть. Работать по профессии…

Тут мой монолог обрывается. Горло сводит спазмом. Слезы просятся наружу. Еще несколько секунд, и я не смогу их сдержать.

– Эй… – Гордей делает шаг ко мне. На нем свободные штаны и больше ничего. Идеальное тело еще влажное после душа. Но татуировки уже не пугают меня. – Я обещаю тебе, что мы выкрутимся…

Он садится рядом со мной на кровать и за подбородок поворачивает мою голову. В его взгляде, холодном, как мне когда-то казалось, читается тревога. Точно ему, правда, есть до меня дело.

– Только ты должна держаться меня… Слышишь… Ка-ри-на… – мое имя из его уст звучит так, что в животе оживают бабочки.

Они трепещут крылышками, не давая мне отстраниться, когда Гордей проводит пальцем по моим губам. Чувственно. Нежно. Обжигающе горячо.

– Я знаю, что поможет тебе расслабиться… – шепчет мужчина, почти касаясь своими губами моих.