Не давая мне закапризничать и сбросить варежки, няня взяла меня за руку, засмеялась и побежала по пушистому снегу. Больше я никогда не отказывалась надевать варежки, а радостно улыбалась и повторяла «волшебные слова»«раз, два, три».

Папа волновался за моё привыкание к «чужому» человеку и старался в первые дни приезжать пораньше, а бабушка была всегда дома, в соседней комнате, так что она слышала и видела, чем мы заняты, как я веду себя. Её комментарии каждый день поражали родителей всё больше и больше:

– Соня не плакала ни разу, не капризничала, по расписанию ела, занималась с няней физическими упражнениями, слушала книжки, потом они гуляли, спала 2 часа.

– Наверное, кричала и вертелась, когда няня её укладывала?

– Нет, глаза закрыла и уснула.

– Ну, чудеса какие-то.

Родители перестали волноваться, спокойно уходили на работу. Няня приходила утром, и пока родители собирались, она меня умывала, одевала для детского сада, заплетала косички, закалывала заколки, и выводила в кухню завтракать. «Ангелочек» садился за стол, съедал детский творожок, выпивал «Актимель», говорил «спасибо», тихо одевался в коридаре, прощался с родителями и уходил с няней в сад.

Папа каждый день спрашивал у няни, как я себя вела, а ответ был один:

– Это ангел! Она такая замечательная!

Родители растроганно улыбались. Они знали, что в выходные без няни я буду «носиться по потолку», громко кричать и капризничать.

Понимали ли они свои ошибки в воспитании или у няни был большой педагогический опыт, я не могу сказать, но то, что она стала моим учителем, другом, сформировала моё мировоззрение и отношение к окружающему миру – это точно.

Конечно, влияние всех членов семьи тоже было очевидным, но могла ли я стать усидчивой, уравновешенной ученицей в школе без её мудрого и правильного воспитания? Смогла ли я бы так красиво рисовать, вышивать, делать поделки, учить английский язык, если бы няня не заложила мне любовь учёбе и творчеству?

Кстати, в саду я вела себя превосходно, а так как воспитатели видели годами только няню, то все заслуги в воспитании они тоже приписывали ей, не забывая, конечно, о том, что папа аккуратно оплачивает квитанцию за детский сад в размере 30 тысяч рублей в месяц, плюс за несколько секций по 2—3 тысячи. Да и няне он платил 30 тысяч в месяц.

Помню, что с первого дня я не воспринимала няню чужим человеком, а поскольку она «работала» со мной по 12 часов пять дней в неделю, то я считала её родственницей, которая приехала в гости играть со мной. Про оплату я узнала гораздо позже, лет в 7, когда мы переехали в новую квартиру в город Набережный. Мы улетали тем летом в Венецию, а няню «отпустили» в отпуск.

В сентябре я пошла в школу, в которой были продлёнка, дополнительное образование, кружки и секции, и немного огорчилась, что няня больше не придёт к нам. Родители ожидали истерик, криков, но очень удивились, когда я вдруг спокойно пошла в школу, совсем перестала капризничать по утрам, а вечерами спокойно укладывалась спать. Родители радовались и говорили, что я выросла и поумнела, но я-то знала, что няня научила меня быть спокойной и вдумчиво относиться ко всем делам.

Маленький аккуратный домик из красного кирпича выглядел игрушечным на шести сотках. В доме не было горячей воды, туалета, ванной комнаты. Мне было 10 лет, и я привыкла к роскоши и удобствам, но папа «выгрузил» меня из внедорожника, передал «в руки» своей матери, посидел немного с ней в саду под яблоней и уехал. Мне дал указание – кушать и расти.

Бабушка приняла меня с удовольствием и радостью. Одной ей было тоскливо на даче по вечерам, так как она не любила ходить по соседкам и «перемывать всем косточки», а дедушка ещё работал и редко приезжал на дачу по выходным.