– Это ветер, – успокаивала бабушка, когда Наташа говорила, что ночами слышит что-то в доме. – Или мыши. Знаешь, как мыши скребут? – Бабушка сама скребла пальцами по столу. – Так?

– Так, – кивала Наташа и на время успокаивалась.

Ира ничего не боялась, она была такой непохожей на всех подруг Наташи, которых та знала в садике. Смелая, немного грубая, Ира порой была непредсказуема, могла засмеяться невпопад и вдруг резко хлопнуть в ладоши или стукнуть чашкой по столу. Она была «громкой», как точно назвала ее как-то бабушка. И сделать с этой громкостью было ничего нельзя – характер. Наташа нечасто общалась с ней, стараясь оставаться с бабушкой. Как и со второй двоюродной сестрой – Олей, которая ходила смурная и только порой о чем-то шепталась с Ирой, после чего та либо отмахивалась, либо начинала хохотать, и Оля обижалась.

Дядю Олега Наташа пока видела нечасто, только когда садились за стол. Он не особо обращал на нее внимание и сам был всегда каким-то грубым, отталкивающим. Все в его речи, движениях заставляло Наташу невольно его сторониться. Умей девочка рассуждать по-взрослому – наверняка провела бы аналогию с Ирой, и поняла, что дочка вся в отца. Родных детей он воспитывал отрывистыми приказами и просто своим присутствием, чего порой бывало достаточно, чтобы они ходили по струнке. Даже Ира держала себя в руках и не баловалась. А пару раз Наташа была свидетелем того, как она получала от отца подзатыльники и оплеухи. Самым удивительным было для девочки то, что Ира не плакала, не жаловался никому, да и вообще принимала все как есть. Это пугало. Значит, так тут принято, и так может быть и с ней. Порой дядя Олег вставал рано и куда-то уезжал. Наверное, тоже работа, догадывалась Наташа. А когда было не так, он проводил все дни дома, и в эти дня Наташа старалась не показываться. Она пока не понимала, что за угроза исходит от него, но когда встречалась с ним глазами – чувствовала, что он не хочет ее видеть и не хочет, чтобы она была здесь.

Тетя Зоя первое время была ласковой и старалась подбодрить Наташу, как могла. Но девочка все равно чувствовала фальшь, когда старания были вымученными. Да и наскучивала она тете Зое очень быстро. Скромная и не привыкшая к чужим девочка с трудом представляла, как жить в частном доме со своим хозяйством, и хоть честно старалась принимать участие в жизни новых родственников – опыта у нее не было. В первый раз пойдя с тетей Зоей в небольшой курятник, обеспечивающий семью яйцами и мясом, Наташа, которой та дала корзинку для яиц, неосторожно повернулась и уронила одно. Тетя Зоя нахмурилась и ничего не сказала, но больше ее помогать не брала.

На третий-четвертый день она поймала скачущую во дворе Иру и попросила пойти пригласить Наташу погулять.

– А то сидит там одна, общается только с мамой, как не от мира сего, – сказала она.

Ира с порога забыла, зачем шла к Наташе, когда увидела у нее на кровати россыпь интересных вещей – игрушек, раскрасок, всего, что Наташа привезла из дома. Она тут же подошла и схватила приглянувшийся прозрачный шарик-ночник.

– А это что? – вместо приветствия громко спросил она, делая ударение не на слово «что», а на «это».

Наташа, проводившая ревизию вещей, поджа ла под себя ноги и немного отодвинулась, с беспокойством наблюдая за шаром в ее руках.

– Светик… – робко ответила девочка.

– Светик – это имя. – Ира глянула на нее, не понимая, что она делает и почему отодвигается. – А это что?

Наташа растерялась, не зная, что ответить. Светик всегда был светиком. Даже с мамой они его так называли.

– Ты говорить умеешь? – Бойкая Ира приблизилась к кровати, опершись о нее руками.