– Да пошла ты! Святоша выискалась. Сама нагуляла где-то ребёнка, ещё жизни пытается меня учить!

Не удержав равновесие на высоких каблуках, я оступаюсь и лечу вниз. Всё происходит так быстро, что даже не успеваю испугаться. Больно ударяюсь плечом о ступени, и глаза застилает тёмная пелена.

– Наташа! – испуганно причитает Виолетта. – Господи… Я сейчас вызову скорую. Сейчас. – Её голос дрожит. – Где болит? Ты же сама виновата! Зачем провоцировала меня? Дура!

Не знаю, где болит, но чувство такое, будто меня пропустили через мясорубку. Руки и ноги шевелятся, только встать не могу. «Боже, лишь бы отделаться ушибами. Только бы не переломы», – стучит в висках.

– Жаль, что камеру опять не включила. Такие бы кадры засняла, – вяло произношу я и хватаюсь за голову.

Кажется, всего лишь на секунду прикрываю глаза, а когда открываю их, то понимаю, что нахожусь в карете скорой помощи. Медсестра показывает мне пальцы на руках, я называю правильное число, и она утвердительно кивает. Ставит укол, и я снова проваливаюсь в пустоту.

Когда открываю глаза в следующий раз, то уже нахожусь в больничной палате. В сознание вторгается странный писк вместе с мыслью, что я пришла в себя и теперь всё будет хорошо. Схожие ощущения я испытывала, когда Тим появился на свет раньше срока. Я тогда сутки провела в реанимации, долго не отходила от наркоза. Вот и сейчас всё как в тумане.

С третьей попытки мне удаётся сфокусировать взгляд на человеке, который стоит в изголовье кровати. Сильно болят голова и подбородок. Чувствую себя так, будто побывала под бетонными завалами и надышалась пылью. Давит на грудь и правое плечо.

– Ты? – хрипло произношу, вглядываясь в знакомое лицо.

– Я, – отвечает Асадов. – С тобой всё в порядке. Небольшая рана, ссадины и ушибы, а это, – обводит он глазами приборы и провода, – просто перестраховка. Не пугайся. Ты тяжело отходила от наркоза.

Пытаюсь пошевелиться, и плечо простреливает резкая боль.

– Просто перестраховка? – стону я. – Точно?

– Да, точно. Плечу немного досталось. Его зашивали под наркозом. В ночь я попросил медсестру, чтобы она увеличила дозу снотворного и обезболивающего.

Динар выглядит уставшим. Под глазами залегли чёрные круги. Он провёл со мной в палате всю ночь?

– Что случилось, Наташа? Камеры видеонаблюдения зафиксировали, как ты и помощница Градского пошли на выход. Виолетта говорит, что ты оступилась на лестнице и упала. Это действительно так?

Осматриваю своё тело, шевелю ногами и руками. Кажется, в самом деле обошлось. В целом я не так уж и плохо себя чувствую. Какая же Виолетта дрянь! Оступилась, да? Но с ней я сама разберусь. Не хватало ещё, чтобы Динар начал разбираться и она сказала ему про Тимура. Или он уже всё знает? Я поднимаю голову, вглядываясь в смуглое лицо. Асадов выглядит спокойным, но смотрит на меня задумчивыми глазами.

– Да, примерно так и было. Ты ночевал здесь?

Он коротко кивает.

– И как жена отреагировала? Ах да, ты же в командировке… Наверное, соврал, что был очень занят или рано уснул?

Это всё защитная реакция. Даже не знаю, на что. От Динара ведь не исходит никакой угрозы, но мне почему-то не по себе от его присутствия.

– Я не отчитываюсь ни перед кем, где и как провожу своё время, – хлёстко выдаёт он. – На случай, если тебе интересно, в браке я до сих пор или нет… так вот, ничего не изменилось: я по-прежнему в браке.

Что и следовало ожидать. Помощница Асадова не могла сказать прямым текстом, что её босс свободен. Виолетта всё не так поняла и сама надумала лишнего.

– Где мой телефон? Мне нужно набрать… – Спохватываюсь в последний момент, едва не выдав себя и не сказав про няню. – Илье… Он будет переживать, что я не вышла на связь.