Контрастный душ почти делает из меня человека. Свежая рубашка, брюки, часы. Закидываю телефон в карман и выхожу из комнаты. Толкаю дверь к Нюсе, но ее в комнате нет. Озадаченно спускаюсь, слышу голоса и невольно замедляю шаг.

— А папа сколо плидет? — бодро спрашивает Нюся.

— Скоро-скоро. Ему же на работу надо, — отвечает ей Галина Федоровна.

— А может, лазбудим? — загадочно-иронично предлагает девочка, а я не могу сдержать улыбку. Озорница, сил нет.

— Не надо, он всю ночь тебя лечил, давай дадим ему отдохнуть.

— Давай, — недовольно вздыхает.

— А пока приготовим завтрак. Чего хочешь?

— Иишницу, — смешно коверкает слово.

— Не иишницу, а яичницу, — поправляет Галина Федоровна.

— Я так и сказала.

— Может, лучше сырники? Любишь?

— Да! Со сгущенкой! — Нюся радостно хлопает в ладоши. Как мало ребенку нужно для счастья.

— Будешь помогать?

— А можно?

— Ну конечно. На вот тебе творог. Выкладывай в миску.

Подхожу ближе, стараясь не привлекать внимания. Опираюсь плечом о косяк и наблюдаю за их возней. Нюся распечатывает пачку творога и пальцем подталкивает его к миске, помогая упасть.

— Молодец. Яйца умеешь разбивать? — Галина Федоровна кладет перед ней четыре яйца.

— Нет, — качает головой девочка и с интересом смотрит за движениями Галины Федоровны.

— Смотри как, хобана и все. — Она ловко бьет яйцом о миску, раскрывает скорлупу и выливает на творог. — Попробуешь? — придвигает к Нюсе три оставшихся яйца.

Та кивает, разбивает яйцо, пачкает руки и, видимо, пугается. Кидает его в миску вместе со скорлупой.

— Ой. — В глазах застывает паника, трясет рукой и беспомощно смотрит на Галину Федоровну.

— Ничего, вытащим, — добродушно улыбается та и принимается убирать скорлупу из миски.

— А если не все?

— Скорлупа полезна, в ней кальций для костей.

Не сдерживаюсь и смеюсь в голос, обнаруживая свое присутствие.

— Доброе утро.

— Доброе утро, мы тут… — Галина Федоровна с улыбкой разводит руками.

— Папа.

Нюся подскакивает со стула и бежит ко мне, забыв о том, что руки все в яйце перепачканы. Ее реакция так пронзительна, чиста и наивна, что меня оглушает эмоциями. Растерянно смотрю на нее и не знаю, как себя вести. Вроде и понимаю, что надо остановить, чтобы не испачкала меня всего, но вместо этого подхватываю на руки, крепче прижимая к себе. Ощущаю, как липкая ручонка приземляется мне на плечо, рубашка промокает насквозь. Плевать, переоденусь, детские объятия важнее.

— Как ты себя чувствуешь? — пересаживаю на правую руку, чтобы было удобнее держать.

— Халашо, — расплывается в улыбке и впечатывается губами в мою щеку.

— Температуры нет?

— Нет, — довольно качает головой. Ну слава богу.

— Ванечка, завтракать будешь? — спрашивает Галина Федоровна, ставя на плиту турку. Прекрасно знает мои предпочтения.

— Кофе, если можно.

— Сейчас будет.

Присаживаюсь за стол. Нюся удобно устраивается на моих коленях, вовсе не собираясь слезать. Галина Федоровна вытирает ее руки салфеткой. Мне как-то странно. Как-то необычно. Никак не могу идентифицировать свои ощущения. Я словно другой. Я чувствую по-другому. Неужели возможно измениться вот так, по щелчку?

— А ты куда соблался? К маме? — деловито спрашивает Нюся, отрывая меня от самокопания.

— Пока нет. На работу. А ты обычно как день проводишь? — убираю волосы с ее лица.

— В садик хожу.

— Нравится?

— Ну да, — лукаво опускает глаза и водит пальчиком по столу. — Только там есть Костя. Он всех обижает, даже девочек. Его даже к стульчику ставят.

— К стульчику? — едва сдерживаю смех.

— Ну да. Всех хулиганов так наказывают, — со знанием дела отвечает она. И взгляд такой серьезный.