Пока он сидел в карцере, туда в соседнюю камеру привели заключенную из общего корпуса. Ее называли Птичка. Небесной красоты черноокую девочку, хрупкую и длинноволосую. Так Леван чуть с ума не сошел от страсти. Вопил на всю «шестерку», что это «любовь всей его жизни»! Не стесняясь вообще никого – ни заключенных, ни дежуров. Когда Леван снова оказался в камере, он умудрился вычислить окна Птички, которые находились в противоположном корпусе, через площадь. Но «Ромео» это не остановило – он кричал своей Птичке, махал руками, а она появлялась в своем окне и махала ему в ответ.

Вообще на спецблоке было две женские камеры: наша 120-я и 115-я. В 115-й сидели девочки-легкостатейницы. Мы старались поддерживать с ними максимально дружеские отношения – везде, где удавалось пересекаться. Обычно женские камеры выводили на прогулку вместе. И за весь неблизкий путь до прогулочных двориков мы зачастую друг с другом перемешивались, болтали и обменивались новостями.

Однажды в 115-й появилась девушка Жанна. Ее взяли по какой-то банковской статье, и меня она поразила своим внешним видом. Как с обложки фитнес-журнала – очень стройная, с красивыми чертами лица и с беспрестанной улыбкой. Она была из тех немногих, кого почти каждый день навещал адвокат. Потом я поняла, что адвокат этот также был ее возлюбленным. Однажды увидела, как его стали выгонять из кабинета, потому что «положенное время истекло». Ну он и сказанул лишнего – мол, «имею право общаться со своей девушкой сколько нужно!» «Со своей девушкой? Так вы ей кто? Адвокат или жених?»

И глядя на Жанну, сияющую и спокойную, мы все были уверены, что она выйдет домой – прямо из зала суда. Что ей дадут год-полтора – не больше. Ведь она легкостатейница. И для меня было настоящим шоком, когда я услышала в 2018 году, что Жанне дали шесть лет.

Но тем летом 2016 года беды ничего не предвещало, и Жанна сияла надеждой на весь наш спецблок. Глядя на нее, я хоть на секунду, но забывала, что нахожусь в тюрьме – настолько не тюремный был у нее вид. Но ее сияние заметила не только я. Наш Леван умудрился через какую-то щель, через глазок заметить красавицу Жанну. И снова потерять голову. Но, в отличие от Птички, Жанна полностью игнорировала темпераментного кавказца. Он кричал ей во время каждой прогулки, а она молчала. И только изредка насмешливо бросала «да» или «нет». Но Леван ничуть не смущался и продолжал признаваться Жанне в своих чувствах, кричать, что обязательно найдет ее на воле! И все это на потеху всем гуляющим, да и дежурам тоже.

Конечно же, и Леван, и девочки, отвечающие на его пылкость, – прекрасно понимали, что играют в некую игру отчаявшихся сердец. От скуки, от накопившихся эмоций, от безнадеги. Но в то же время – как ни парадоксально – этот тюремный флирт был очень и очень настоящим…

Всего Леван пробыл в «Печатниках» около пяти месяцев. Ему дали четыре года, что в принципе очень немного по наркотической статье. И он принял это как должное.

Перед отъездом Леван договорился с дежурами о передаче Фаине цифрового рекордера для телевизора. Это было в нарушение всяких правил, но в итоге в нашей камере появилось цифровое телевидение с сотней каналов в прекрасном качестве! Фаина очень быстро разобралась, как работает рекордер, пульт от него, программа передач, которую можно было отследить в меню рекордера. Все это казалось небывалым роскошеством – ведь до этого мы пользовались комнатной антенной, еле ловящей три с половиной канала. А о программе передач даже и мечтать не могли! Да, все же Фаина умело выстраивала тюремные связи, и нас это весьма впечатлило…