– Мисс?

Девочка прикинула, уместно ли обругать дворецкого всеми хлесткими выражениями, что она почерпнула от других учениц пансиона, но быстро оставила эту идею. Дворецкий не виноват, что Лорейн вздумалось тащиться в проклятый подвал и бередить свои старые раны. Никто не посвящал его в историю десятилетней давности. В этом не было малейшей необходимости.

Этот человек невольно внушал Лорейн ощущение смутной, иррациональной тревоги. Она, как могла, силилась его избегать, и до этого момента у нее неплохо выходило, ведь рядом с ней постоянно крутилась тетя Присцилла. Как заметила девочка, Кристофер был не в восторге от общества тети, которая принималась беззастенчиво кокетничать и строить ему глазки, стоило дяде Клиффорду отвернуться или уехать по делам. Лорейн невольно становилось стыдно за тетю. А Присцилла была еще и значительно старше мужчины. Увы, толстые слои косметики, которыми она пыталась скрыть признаки возраста, лишь обличали какая обвисшая у нее и дряблая кожа.

Пауза затянулась. Дворецкий стоял, чуть склонив голову плечу, так что кончики его смоляных волос касались идеально-белого воротничка рубашки. Под его пристальным взглядом Лорейн почувствовала себя полевой мышкой, примеченной в голом поле огромным ястребом. Ей негде было спрятаться. Некуда отступать. И у нее не было слов в свое оправдание. К счастью, мужчина взял огонь на себя.

– Если вы пришли, мисс, чтобы подобрать вино к ужину, то позвольте мне взять эту обязанность на себя, – сказал он, – вряд ли вы обладаете необходимыми познаниями.

– Я… э… – запнулась Лорейн, – почему?

– Как минимум, вы не достигли возраста, допустимого для распития алкоголя, – заявил мужчина. Он вдруг улыбнулся и от этой улыбки – другой, не сдержанной, вежливой, пустой, как в присутствии тети и дяди, а холодной и колючей, Лорейн окончательно стало не по себе. Она стиснула в ладони гвоздик, которым уродовала стену.

– Впрочем, если вы все же проигнорировали всевозможные запреты и завели привычку к употреблению спиртного, – продолжал дворецкий, – я сильно сомневаюсь, что в приоритете для вас был выбор изысканных напитков.

Девочка внимательно выслушала его и кивнула. И лишь хорошенько переварив слова мужчины, она страшно возмутилась.

– Что вы имеете в виду? – взвилась она, – что я, как вы изволили выразиться, имею привычку распивать второсортное пойло в грязных подворотнях? Скажите еще, что эти годы я шаталась по наркоманским притонам в трущобах Лондона! Я не пила спиртного, не разбираюсь в вине. Я жила в школе со строгими порядками. Но это мой дом. Здесь никто не вправе указывать мне, что делать. Тем более вы.

Она выпалила это и зажала рот руками, изумившись внезапному порыву. Лорейн не знала, что на нее нашло. Страшась гнева мужчины, она схватила первую попавшуюся бутылку и ринулась наверх, чтобы поискать тетю Присциллу, спрятаться у нее под крылышком и избавить себя от необходимости еще когда-либо вести приватные беседы с этим человеком. Ответ догнал ее уже на лестнице:

– Верно, маленькая мисс. Вы настоящая хозяйка этого дома. Не пора ли поставить в известность об этом и чужаков?

Решение тети Присциллы отпустить всю прислугу Лорейн восприняла как добрую волю судьбы. Тетя заявила, что сама хочет приготовить и накрыть ужин для своих любимых мальчиков. К несчастью, это было ложкой дегтя в капле меда, которой Лорейн нашла отсутствие неприятного дворецкого – Присцилла не умела готовить; не имела и малейшего представления о том, как управляться с новомодной плитой; терялась, пытаясь отыскать необходимую утварь или специи. Девочка, взявшаяся помочь тете, была вынуждена нейтрализовать последствия катастрофы, коей являлся благородный порыв изнеженной, не приспособленной к быту женщины. И все равно, как Лорейн ни старалась, вся пища вышла слишком соленой или наоборот пересоленной, а мясо по жесткости и внешнему виду напоминало подошву ношенных старых ботинок. Дядя Клиффорд налегал на вино, каждым глотком перебивая отвратительный вкус жениной стряпни. А кузены ограничились вежливыми словами благодарности в адрес стараний матери и двоюродной сестры, но ели без тени удовольствия.