Там ничего нет. Ты все придумала.

У Лорейн было десять лет. Чем старше она становилась, тем крепче делалась ее убежденность, что произошедшее в подвале – плод ее разыгравшегося воображения. Она была напуганным маленьким ребенком, тяжело переживавшим утрату. Немудрено, что вдохновившись преданиями, которыми бредил ее отец, Лорейн нарисовала себе ту фантасмагорическую картину. Джеральд Редгрейв, бесспорно, был сумасшедшим, он плохо влиял на свою малолетнюю дочь, забивая ее голову всякой мистической чепухой. Он жил в выдуманном мире. Он ускользнул в свою страну фей и кошмаров, оставив Лорейн разбираться с миром реальным. Хочет она или нет – ей придется стать нормальной. Насколько это возможно.

Она инстинктивно потянулась к воротничку платья, но не нащупала на прежнем месте цепочки амулета.

– Тебе даже идет, – вдруг сказал дядя Клиффорд, чуть сместившись, чтобы взглянуть на племянницу в зеркало заднего вида, – так ты похожа на свою бабушку.

Лорейн не совсем поняла, что он имеет в виду, но предположила, что речь идет о ее волосах. Куда больше ее удивил не сам комментарий, а отсутствие осуждающих интонаций в голосе дяди. Она приметила также, как дрогнули в легкой улыбке мышцы его щеки.

– Да? – осторожно уточнила девочка.

– Ага, – кивнул дядя, – у нее были светлые волосы. Кстати, – спохватился он и завозился, шаря по карманам пиджака одной рукой, – она тоже его носила.

Девочка изумленно моргнула, уставившись на медальон, такой крошечный в огромной лапище Клиффорда. Она поторопилась забрать безделушку, пока он не передумал.

– Спасибо, – выдавила Лорейн, – так ты… не сердишься?

Дядя рассмеялся.

– Ну… – протянул он, – признаться, когда мне позвонила ваша директриса, я помчался в школу с намерением устроить тебе основательную взбучку. Но… Еще бы я не узнал эту штуку! Мать запрещала нам ее трогать. Мы с братом стали просто-таки одержимы, как бы ее стащить.

Он резко помрачнел. Лорейн застегнула маленький крючок, засунула медальон под одежду, и, облегченно выдохнув, откинулась на сидении. Она знала, что воспоминания о брате не доставляют Клиффорду удовольствия, но, возможно, он с куда большей теплотой возвращался к временам, когда они были детьми и не имели разногласий из-за наследства.

– Ты не считаешь меня воровкой, – озвучила девочка.

– Нет, – заверил дядя и на этом разговор иссяк. Между ними по-прежнему лежала непреодолимая пропасть, но теперь молчание стало чуть менее неловким.

Лорейн скривилась, припомнив обстоятельства, предшествовавшие этому разговору и ее возвращению домой. И пусть с медальоном на шее она чувствовала себя куда спокойнее, эта вещица приносила девочке одни неприятности. Ее давнишние видения в подвале и рядом не стояли с некрасивым скандалом и обвинением в воровстве. Какова эта гадина, Хелен! Будучи старше, крупнее и авторитетнее, она отобрала у Лорейн медальон, на который давно положила глаз, предварительно оттаскав девочку за седые косы. Слишком маленькая и худая Лорейн была просто не в состоянии оказать ей достойный отпор. Она вознамерилась тихонько забрать медальон днем, пока Хелен на занятиях, но попалась. Ее оклеветали лишь за то, что она хотела вернуть себе украденное! Думая об этом, Лорейн заерзала на сидении. Руки сами с собой сжались в кулаки. Конечно, голос придуманного создания в подвале смог легко одурманить ее обещанием защиты. Она устала быть слабой и беспомощной.

Подвал… при виде дома, замаячившего впереди ветрового стекла, злость мигом схлынула, сменившись тревогой. Скорее всего, за минувшие годы тетя Присцилла основательно приложила руку к ремонту особняка, но его внешний фасад остался неизменным – мрачным и величественным. Он внушал трепет и будто скалился темными провалами окон. Над его башнями и шпилями, пронзавшими хмурое, низкое небо, по-прежнему кружились птицы, имевшие привычку вить гнезда под коньком крыши.