– "Униквита" здесь ни при чём. Я не собираюсь менять мировоззрение аборигенов или как-то воздействовать на естественную последовательность исторических процессов данного общества.

– Казуистика, – объявил Кит. – "Униквита" запрещает любое вмешательство.

Элен сердито поглядела на него и, снова перейдя на унилэнг, выпалила:

– Ну и ладно. А мы все равно освободим ее.

– Я категорически против этого.

– Ты допустишь убийство невиновного человека?

– Вы же знаете, мисс Элен, моя основная директива защищать вас, все остальное для меня несущественно. А освобождение этой девушки сопряжено с большим риском для вас. Я не должен допускать подобного.

– Ой, да какой там риск?! – Отмахнулась девочка. – Сходим ночью в тюрьму, ты сломаешь её, если будет какая-то охрана, нейтрализуешь её иглами, выведем девушку за город и всё.

– Блестящий план, мисс Элен, – голосом полным сарказма, проговорил Кит. – Однако даже самый поверхностный анализ вашего, несомненно тщательно проработанного плана, созданного, как я подозреваю, примерно за секунду, выявляет целую уйму возможных вариантов развития событий с высокой статистической вероятностью, приводящих к весьма плачевному финалу. И для вас, и для этой девушки. Я не могу вам этого позволить.

– Кит, я люблю тебя…, – попыталась девочка, но робот тут же резко оборвал её.

– Прекратите! Эта нелепая уловка здесь не уместна.

Элен приподнялась, развернулась, встала на колени и, оказавшись лицом к морде металлического пса, пронзительно поглядела ему в глаза. Затем заговорила на языке миточей:

– Кит, ну к чему этот спор? Мне не хочется опять про это говорить, но мы ведь оба знаем, что дедушка рассказал мне все нюансы и ограничения твоего ключевого поведенческого алгоритма.

– Вы так уверены что прямо все? – Усмехнулся робот.

– И я знаю, – продолжала девочка, не обращая внимание на реплику пса, – что ты можешь физически ограничивать меня, только если есть прямая очевидная непосредственная угроза моей жизни или моему здоровью. А все эти статистически возможные варианты событий с хитроумно вычисленными вероятностями просто бабушкины сказки. И на основании них ты не можешь препятствовать мне физически, твоя доминанта поведения не затронута, триггеры чрезвычайных мер не активированы и у тебя нет оснований принуждать меня. Мы же всё это уже обсудили с тобой вчера, у полицейского истребителя.

– Обсудили, – спокойно согласился Кит. – Но вчера вы совершали вчерашнюю глупость, а сегодня намерены совершить новую. И я снова пытаюсь воззвать к вашему разуму, мисс Хомо Сапиенс. Но по-видимому напрасно, не так ли?

Девочка провела пальцами по могучей металлической лапе, прикоснулась к черным когтям из "алмазной стали" и затем с тоской и болью поглядев в глаза собаки, трагично, с надрывом произнесла:

– Значит моя любовь к вам, сэр Кит, для вас всего лишь нелепая уловка?! Да?

Пес вздохнул.

– Мисс Элен, актриса из вас совершенно никудышная, если бы мисс Вивьен Манро увидела ваши кривляния, ей было бы стыдно за вас.

Глаза собаки, до этого момента сплошь черные и не слишком широкие, побелели, в них проявилась ярко-синяя радужная оболочка и в её центре маленький зрачок. Глазницы пса расширились. Теперь они очень сильно напоминали глаза девочки. И он заговорил, на этот раз вслух, не по радио, распевно и тоже излишне с надрывом, заговорил голосом Элен:

– О нет, любовь твоя не так сильна, Чтоб к моему являться изголовью. Моя, моя любовь не знает сна. На страже мы стоим с моей любовью.

Девочка отпрянула назад. Ей было и стыдно перед своим роботом и немного обидно за то что он вроде как насмехается над ней, но всё же больше стыдно. И она отвернулась, боясь что умный пёс догадается об этом.