Успехи его в тех делах очевидны.

Но человеку приходится иногда осознавать неизбежную тленность собственного бытия. Неохотно им осознаётся предрешённая участь. Осознаётся и констатируется: не нравится ему такое положение во вселенной. Оно и не его вовсе. Ему надо бы защититься от этой предрешённой участи любыми подручными атрибутами твёрдости и незыблемости, накопленными среди окружения. Ежечасно. А суть защиты, – конечно же, накопленные драгоценности. В драгоценностях ему видится не только предохранение от бренности, но и гарантия настоящей вечности. Он уверен в, якобы, необходимости иметь твёрдую опору под ногами, обладать силой в руках для обретения незыблемости в нескончаемом будущем. Найденная опора им называется богатством и властью. Он доволен, когда испытывает ощущение безграничного могущества. Такая драгоценность для него неоспоримо хороша.

Трезвый человек понимает: он может опьянеть. Но пьяный человек не допускает мысли о протрезвлении. Состояние в могуществе – сродни состоянию во хмелю. Человек доволен, когда он пьян. Однако запой необходимо постоянно поддерживать вливаниями извне. Иначе – впереди тяжёлое похмелье.

Человек не помнит, что создан обнаженным. Забывает, что не стоит стыдиться того откровения, по большому счёту. Заблуждается, будто могущество, просматриваемое на себе с превеликим удовольствием, – вырабатывается не из собственного организма, а вливается туда из многообильного окружения других людей. А те, другие, – тоже ведь изначально созданы голыми. И им кажется, якобы они могущественны. По сути, все прикрываются одеждой призрачного могущества, иначе говоря, той же наготой. Нагота прикрывается наготой, то есть, по существу нечем её прикрыть и защитить. Нагое могущество человека, если взглянуть на него повнимательнее, оказывается, ничем не предохранено, кроме той же наготы, переиначенной в наглость.

Но то, что находится по сути вечным в человеке, душа его, она радуется именно всему хрупкому, легко ранимому, подверженному гибели, но неизменно способному воскресать. Поскольку и она такая же. Хрупкость её предельна. Она-то и является настоящей драгоценностью. Драгоценностью Божьей.

Человеческая душа, если и добывает символы прочности и незыблемости из недр земли в виде драгоценных металлов и драгоценных камней, то не оставляет их себе, но отдаёт их Богу. Здесь знак подчёркивания права исключительно Создателя на подобные символы. Человеческая душа жертвует непосильные труды по добыче земных драгоценностей исключительно Богу, дабы себе показать, кто есть кто. Жертвуя Всевышнему результатами тяжкого труда, плодами, выстраданными трудом в поте лица, человек обретает устремленность в сторону Бога. У него вырабатывается единый и непоколебимый вектор тяготений. Чем труды теснее касаются вечности, тем плоды трудов дороже. И, жертвуя плодами, добытыми в поте лица, человек приближает себя к Нему.

Разные труды могут касаться вечности. Например, изнурительное изготовление драгоценностей, которые затем жертвуются Богу. Случается ведь создавать драгоценности помимо добытых из недр земли. Вещи, созданные человеком, порой тоже принимают облик дорогих плодов, и даже непосредственно в его руках. Подобные плоды обретаются и внутри него, в недрах самопознания. А наивеличайшая драгоценность, – это Божья драгоценность, это обычная твоя душа с вообще бездонными недрами, хранящими несметные кладези, и на виду у всех.

Но эта истинная драгоценность оказывается таковой лишь в случае собственного проявления. Рано или поздно она должна полноценно выразиться для свидетельства предопределённого назначения. И такая драгоценность очевидно вспыхивает в глазах, в сердце и в сознании, – определённо тогда, когда перестаёт быть украшением, защитой и гарантией, а становится жертвой. Любые драгоценности по-настоящему проявляются лишь жертвенностью. Те, которые несут в себе символы вечности, и те, которые сами вечность и есть.