Красивый вид. Для кого-то, но не для меня. А люди покупают здесь квартиры за баснословные деньги. Эмин купил.

- Не хочу здесь жить…

Эмин сжимает мои плечи. Я терплю. Он злится.

Я не первый раз говорю об этом.

- Это мое жилище. Поживем пока здесь.

- Пока? А что будет дальше?

- Серьезный разговор, Диана.

Эмин разворачивает меня за плечи. Солнце село. Ужин закончился.

Он склоняется к моим губам, захватывая их в свой жестокий плен.

Серьезный разговор? Этот мужчина решил посвятить меня в свои проблемы? Или поставить перед фактом, с чем нам придется бороться?

Я уже усвоила его принципы, Эмин никогда не расскажет лишнего. Не поделится проблемами.

Но самое удобное для вопросов время – ночь. Мама всегда так говорила, когда папа замыкался и не посвящал нас в свои дела.

Раньше я не понимала эту фразу, а теперь повзрослела. Буквально вчера ночью я стала женщиной, которой открылись многие секреты жестокого мира.

Спроси ночью – тогда мужчины добрее.

- Сегодня не будет больно.

- Будет, Эмин. Я не готова…

Упираюсь руками в его грудь.

Эмин не спрашивает разрешения. Не спрашивает, отдамся ли я ему сегодня. Вчера не спрашивал, теперь и подавно не станет. Его собственность, которую он запер и никому не показывает.

Губы моего мужчины пахнут кофе. А еще опасностью. Болью прикосновений. И истомой.

Мой ли он мужчина? Что творится между нами, кроме его дикой страсти и моего страха?

- Я хочу сделать тебе подарок.

Подарок?

Эмин опускает руку в карман. Оттуда, где обычно он держит пистолет, Эмин достает бархат. Раскрывает его.

- Хочу, чтобы ты носила это. Всегда.

Округлый серебристый металл. Посередине – голубой камень. Боюсь спрашивать цену и повод, поднимаю взгляд к его потемневшим серым глазам. Эмин молча надевает миллион бумажек мне на безымянный палец. На левый.

- В знак цвета твоих глаз. Твоей невинности. И моей любви к тебе.

Кольцо в знак присвоения себе. Нежно и жестоко – во вкусе Эмина.

С Эмином всегда как на качелях. Как на американских горках. То вверх, то вниз – в тьму не просветную.

От лишних слов нас спасает вибрация. Я перестала удивляться ночным звонкам еще с нашей первой встречи.

Эмин отстраняется – мрачно, недовольно. Готовый убить того, кто посмел оторвать его от меня.

Он отпускает мою шею. Прижимается своим телом, заставляя почувствовать его возбуждение. Возвышается надо мной и уйти не позволяет.

- Эмин слушает.

Вот только поздние звонки еще ни разу не приносили хороших вестей. И сейчас Эмин мрачнеет. С каждой секундой все больше и больше. Из динамика слышится мужской голос и размытые фразы.

Сибирь. Дело. Выполняй.

- Сейчас?

Его голос звучит напряженно. Эмин сжимает руки в кулаки, и я вспоминаю, как сильно он сжимал ремень перед моим лицом. Показательно. Наказывая.

- К чему такая срочность?

На том конце прозвучало слово.

Одно, но веское.

Утробное. Мрачное.

«Выполняй».

Эмин бросает телефон на постель. Швыряет прямо из балкона.

А затем опускает голову и упирается в меня взглядом. Своим холодным и жестоким.

Этот разговор в нем что-то изменил. Настроил на боль и убийство.

Мой мужчина повязан в криминале. Я знала это, когда добровольно принимала его больные поцелуи. Другого выхода не видела. Сама целовала его.

- Я должен улететь.

- Что?

Я моргнула. Мне показалось?

- Прямо сейчас, ночью?

Эмин резко отошел. Краски сгущались на его лице. Он ушел в свою комнату, я следом. С волнением. С плохим предчувствием.

На дело полетит. На плохое.

- Рейс через час. Все вопросы потом, Диана.

- Когда ты вернешься?

- Через несколько дней.

Я делаю шумный вдох.

- А я? Так и буду сидеть взаперти?

- Так и будешь сидеть взаперти. Не беспокойся, больше никто из чужих сюда не ворвется.