Бес сел рядом, осмотрел меня, а я смотр вперёд. Боюсь глянуть ему в глаза, чтоб ни дай бог не передумал. Не захотел вернуть меня в этот страшный дом.

Когда он повернул ключ и мотор взревел, я всё ещё напряженно вдавливаю ногти в кожаную обивку, в ожидании пока машина понесётся, и тогда уже ничего не сможет нас остановить.

За воротами я выдохнула. Тихий гул мотора успокоил окончательно. Впервые, за эти пару дней, я почувствовала облегчение несравнимое ни с чем. Может быть, только человек отсидевший несколько дней в тюремной камере, а потом вдруг вышедший на свободу сможет понять меня.

Расслабилась. Перестала дрожать.

Едем молча. Я притихла. Боюсь заговорить, чтобы не спугнуть эту успокаивающую тишину. Не разозлить. Бес суров и сосредоточен. И я не мешаю, не лезу. Чувствую, ещё не та минута. Не время.

С новым чувством, такой благодарной несвободной свободы. Наслаждаюсь даже воздухом. И каждой секундой этой жизни. Уже другой.

В квартиру вошли без слов.

Я остановилась в прихожей. Виновато обернулась, вопросительно посмотрела на Беса.

А он просто кинул:

– Приготовь что-нибудь пожрать. Я скоро, – и пошел из квартиры.

Дверь закрылась, щёлкнул замок.

Она же не думает, что я собираюсь её отпустить?

Глупая, если подумала именно так.

Нет. Сначала я хочу получить с Русого свои бабки. А пока, она будет отрабатывать.

Я спустился в машину сел и снова поехал. Были некоторые мысли, по поводу, что нужно купить. Раз ситуация повернулась в эту неожиданную сторону.

Через час я вернулся в квартиру с двумя пакетами продуктов и раскладушкой.

Вошел в прихожую и сразу запах еды заставил вспомнить, что я голодный.

Вошел на кухню, девчонка что-то моет в раковине. Поставил пакеты на стул. Она повернулась, в нерешительности остановилась. Смотрит на меня. Лицо её теперь спокойное не пугливое, не морщится от недовольства. Красивое.

– Разбери, – указал на пакеты.

Она подошла, стала выкладывать на стол упаковки и пакетики. Сыр, колбаса, мясо, овощи, рыба. Теперь есть кому это всё готовить, вот пусть и поработает. Чтоб без дела не сидела.

Хотел выйти, потом вернулся. Упёр палец в стол.

– Давай определимся.

Она испуганно глянула. Наверное ждёт, что сейчас скажу что-то плохое.

– Хорошо, – согласилась.

– То что я сделал ничего не значит. Ты, всё ещё заложница, только теперь – моя лично. Сбежишь, я тебя найду. Пойдёшь в полицию, тебя найдут за меня. Русый объявится, будем трусить с него мои бабки. Так что ничего себе не думай. Будешь работать на меня, бабки отрабатывать. Понятно?

– Да, – не сразу, но кивнула.

– Я принёс раскладушку, спать будешь тут, на кухне.

– Спасибо.

Повернулся, чтобы выйти, но вспомнил и вернулся.

– Как тебя зовут?

– Ева.

– Понятно.

Теперь уже точно собрался выходить, и тут девчонка проговорила:

– Спасибо, что заплатили и спасли.

Я обернулся.

На хрена мне её спасибо. Кажется, я потратил свои бабки зря. Копил, чтобы свалить куда-нибудь, когда всё достанет. Теперь ещё не время. Ну да ладно. Русый заплатит мне за неё, всё до копейки.

– Не обольщайся, – сказал я и вышел.

Готовит она хорошо. Я поел и пошел в комнату. Сегодня свободен. Никаких дел. Отнёс в кухню матрас, подушку и одеяло. Кинул бельё. Полотенце.

Вернулся в комнату. Сел на диван в любимую позу. Перед телевизором. Открыл банку пива. Щелкнул пультом и уставился на экран.

Новые звуки в квартире. Непривычно. Девчонка моет посуду. Как в детстве, когда все поужинали и вышли из кухни, мама ещё долго возится там, посудой гремит. Так и сейчас. Воспоминания эти заставили смотреть тупым взглядом в телевизор. Смотреть и не видеть, что там вообще происходит.