У меня были деньги с проданной недвижимости в Москве. Я продала все сразу, как только Доменик подставил меня, и я стала убийцей Давида. Пришлось отдать подешевле, чтобы успеть прыгнуть в самолет и улететь в Волгоград, но и этих денег хватит, чтобы обеспечить нам с детьми сытую жизнь.

Эмин не знал об этих деньгах и обещал помочь финансово, но я решила, что ничего от него не возьму.

– Ай…

Я скорчилась от секундной боли.

Не знаю, кого это умиляет, но каждый толчок доставлял мне сильный дискомфорт.

Через несколько минут отлегло, и я даже зевнула, пытаясь отделаться от навязчивого ощущения слежки. С этим нужно было что-то делать, но уж точно не звонить Эмину посреди ночи.

У него свои заботы – красавица-жена, дети…

Диана была счастливой.

Ее история точно не была похожа на мою. Иногда я читала о Диане в газетах: муж ее просто боготворил и никому не давал в обиду. Как-то писали, что у нее было много поклонников, но она всегда выбирала Эмина. Любила, наверное…

Перед сном я еще раз посмотрела на перстень.

– Давид так и не рассказал, что ты для него значил, – я усмехнулась, покрутив перстень на пальце.

Мне он был велик.

Но я решила: сыну с возрастом перстень станет как раз. Этот предмет будет памятной вещью от отца.

Перстень и был причиной, почему я сбежала из роддома в квартиру. Я заберу его, вернусь в палату и оставлю рядом с детьми. Эта шкатулка с перстнем и рисунком – возможно, самое ценное, что останется у детей.

Я спрятала шкатулку на место, легла в постель, прикрыла глаза.

А потом раздался посторонний звук. В замочной скважине.

Я подскочила с постели так быстро, как только смогла. Замок пытались вскрыть. Один поворот, второй.

Я едва добралась до шкафа: накинула кардиган поверх сорочки, схватилась за телефон и за оружие. Знаю, что не смогу убить. Я больше не смогу выстрелить.

Но хватаюсь за рукоять, как за последнее спасение.

В коридоре были слышны шаги. Они раздирали душу и заставляли сердце биться чаще. Я почти нажала кнопку вызова, но промахнулась: телефон выпал из рук, и я схватилась за живот с тихим вскриком. По ощущениям толкнулись сразу двое малышей.

Они тоже почувствовали, что это не Эмин.

В полной темноте возник мужской силуэт. Высокий, опасный, сильный. Он сделал шаг вперед, и луна осветила верхнюю треть лица.

– Давид.

Тихий выдох. Полу-стон. Полу-страх.

Нам не спрятаться.

Ни мне.

Ни его детям.

33. Глава 16

Проходит, кажется, вечность, прежде чем Давид опускается на корточки и забирает себе МОЙ телефон.

На экране, конечно, номер Эмина.

Я не успела сделать вызов, и мой будущий мучитель это понимает: Давид убирает телефон к себе в карман.

– Минус один.

Тихо, с надрывом. Эмин не поможет мне этой ночью.

– Давид, – выдыхаю немногословно, больше мне сказать нечего.

Я готовилась ко всему, но только не ко встрече с отцом моих детей.

Я ведь видела, как его хоронили, но теперь понимаю: это все жестокая игра сильных мира сего.

Сознание даже не изощряется подумать, что это сон.

Сердце чувствует: Давид здесь. И точка.

И дети – они не спят. Бунтуют, делают больно. Мне тяжело стоять и колени подгибаются. Я хватаюсь за край шкафа и медленно пячусь за него.

Не себя хотела защитить. Их.

– Еще помнишь мое имя?

Его голос. Тихий. С хрипотцой.

Давид будто вечность не говорил. Хрипел, стонал… но вечность молчал. И много курил. От него пахло никотином и горечью – дурной знак в совокупности.

Я разжимаю пальцы. Пистолет с грохотом падает на паркет.

Сегодня я не готова сражаться. Только не с ними в животе. Моя защита – у меня внутри.

– Похвально, Кристина.

Давид изгибает бровь, вроде удивлен. Я сдалась.