Но эта ночь, как и сама Жасмин, была полна сюрпризов.

Я получил удар в живот.

Нехилый такой, блд, удар.

Я согнулся пополам. Здоровый крепкий мужик – согнулся. Пополам.

– Ах ты… – прохрипел через силу.

Не теряя позиции, я рывком переместил руку на ее горло. Самая комфортная зона для того, чтобы обездвижить.

На ее тонкой шейке быстро билась жилка. Я надавил на нее. Чтобы заглушить ее крики, пришлось действовать грубо.

Жасмин сразу притихла. Пришла в себя и поняла размах своих выкрутасов. Пока я пытался справиться с болью в солнечном сплетении, наступила блаженная тишина.

Пиздец. Какая-то девчонка уделала.

Но сил у нее все равно мало – меня скинуть до сих пор не может. Трепыхается, стонет, но подо мной. Ни хрена у тебя не получится, Жасмин. Я уже готов к любой твоей выходке.

– Ты охренела, девочка? – процедил я.

Разом схватил ее запястья и резко задрал их над головой. Жасмин вскрикнула.

Ноги ее безвольные тоже коленом развел. Удар больше не собирался получать.

Обездвижил. До крайности.

До неприличного положения. Плоть к плоти, от одежды я мысленно нас уже избавил.

В глазах затуманилось на миг. Пока не увидел ее мокрое лицо.

– Пришла в себя? – выдавил мрачно.

Жасмин молчала.

Хорошо, что вместе с ее руками и волосы к подушке прижал, чтобы взгляд отвести не смела.

Она и не отводила. Лежала подо мной и больше не рыпалась.

– Что с тобой, твою мать?

Молчим.

Глаза в глаза пялимся. В ее бездне уже давно минусовая температура. Рот в рот дыханием друг друга убиваем.

Опустил взгляд ниже. А вот губы у нее наверняка горячие. И сладкие.

Жасмин дышала тяжело, и это было красиво. Грудь подо мной вздымалась прекрасно.

В паху моментально стало напряженно.

Что снилось? Не скажет. Партизанка.

Склоняюсь ниже, не сводя взгляда с ее губ. Жасмин глазами противится, телом в статую давно превратилась.

– Раз говорить не хочешь, будешь целовать, – заключил мрачно.

Но Жасмин будто не здесь. Проживает где-то жизнь, что ей снилась. Но не здесь.

Даже не дергается, когда я толкаюсь меж ее бедер, показывая, как сильно я хочу ее.

Бешено.

До одури.

И плевать я хотел на ее состояние – она добровольно ко мне пришла. Я предупреждал.

– Ты можешь рассказать мне, – даю ей последний шанс, – что снилось? Или кто?

Не рассказывает. Молчит горделиво.

Я рывком врываюсь в ее рот.

О ране я вспоминаю в последнюю очередь. Когда она начинает кровоточить, а от сладких губ уже не оторваться.

Хватаю Жас за подбородок, на свой риск выпуская одну руку.

Врываюсь в ее рот глубже, сильнее.

Приди в себя, девочка.

Я хочу тебя.

– Мм… – простонала слабо.

Подала признаки жизни.

Наконец.

Сильнее раздвигаю коленом ее ноги.

Я давно готов. И плевать хотел на рану. Я скорее сдохну от того, что ее сейчас не возьму. Если не овладею телом той, что так глубоко засела в голове.

А если сбежать вздумает?

А она ведь такая интересная. Нетронутая, недоступная.

Если сделать своей, не сбежит. Мне все равно, на сколько ночей Рустам прислал ее.

Надо будет, пожизненно буду трахать ее одну.

– Ну все, – прошелестел я, – ночь предстоит бессонная.

Втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы.

Тяжелый воздух. Сплошной сгусток напряжения и предстоящего наслаждения.

В глазах давно рябит серый туман. Это мое безумие и наваждение.

– Грех мой, почему ты такая красивая?

Молчит.

Пытаюсь поймать ее взгляд.

Вытираю влагу с ее щек.

Жасмин не сопротивляется моим ласкам, позволяет трогать себя. Телом здесь, душой – далеко.

– Что тебе снилось?

– Ты, – шепчет тихо-тихо.

Интересно. Хочу узнать больше, но она закрывается. Дальше прознать не дает.

Под тихий писк я раздеваю ее. Белье здесь явно лишнее.

Оголив молочного цвета кожу, я накрыл ее податливое тело собой и впился в ее губы.