Айфон перестал трезвонить, чем существенно облегчил мое самочувствие. Однако мое счастье длится недолго. Очевидно, звонит кто-то крайне настойчивый. И я догадываюсь кто… С горем пополам мне удается перелезть через блондинку, имени которой не помню, а затем и схватить телефон с тумбочки.

Стоит мне заметить на экране слово «отец», как мое лицо тотчас же морщится.

— Я слушаю, — несколько хриплым голосом ответил на звонок.

— Ты, мелкий мерзавец, совсем уже охамел? — орет на меня отец, да так громко, что мне приходится оторвать трубку от уха.

Услышанное заставляет меня озадачиться. В прошлый раз, когда я «охамел», меня чуть не выперли из команды. Интересненько, что на этот раз? Благо, мне не приходится задавать этот вопрос и слушать далее нецензурную брань в свой адрес.

— Почему мне звонит Виктор Иванович и говорит, что ты в списках на отчисление?

Опа, а вот это что-то новенькое.

— Как? — несколько ошарашенно произнес.

— Это я у тебя хотел спросить как! — отец устало вздыхает, и на долю секунду во мне даже просыпается совесть. Я могу представить, как он снимает свои очки и устало трет переносицу. — Ты думаешь мне легко? Ты думаешь мне не больно? — сипло произнес он, а мое горло между тем сжалось.

Он позволяет себе слабость, но всего на миг, затем его голос вновь приобретает строгие нотки и мужчина изрекает:

— Чтоб к двенадцати был в деканате, я договорился. Вечером ко мне.

Не успел я возмутиться, ведь на вечер у меня уже были кое-какие планы, как папа бросает трубку. Очевидно, ему глубоко плевать на то, что у меня там запланировано. Недовольно скривившись, я оглядываю комнату и замечаю, что девушки уже проснулись. Знали бы парни, что я вчера устроил, надевали бы мне по шее. Хорошо, что их нет. Баринов уже вторую неделю ночует у Камилы, так как ее бабушка в Италии, а Тим с Яной улетели в Прованс. Вчерашнего куража во мне не осталось, и нынче терпеть дам в своей постели я не намерен.

— Одевайтесь! — грубо рявкнул, после чего направился в уборную.

Две блондиночки, вероятно недовольные, а еще не особо сообразительные, стоят передо мной когда я выхожу из душа с полотенцем на бедрах.

— Вы еще тут? — спросил, хмуро на них глядя исподлобья.

— Дань, — делает шаг ко мне более смелая, — может встретимся…

— Нет, — отнюдь не по-джентельменски прерываю. — Это, дамы, была одноразовая акция. И вы, между прочим, уже задержались…

На лице девушек сперва отображается досада (чему я, безусловно, не верю), а затем, хмыкнув, они, гордо приподняв подбородок, уходят, не забыв напоследок хлопнуть дверью. И все же странные они существа, эти бабы. Вчера надо было думать про свою гордость, когда в кровать ко мне прыгали.
Впрочем, я не могу не отметить, как мне повезло. Эти по крайней мере не буйные, Бог миловал! Не уверен, что способен сейчас пережить драму, особенно учитывая то, что через полчаса я должен быть у дверей деканата. Благо, я всегда был пунктуальным, потому на месте ровно в положенное время.

Я постучал и, услышав четкое «входите», открыл дверь.

— Здравствуйте, Виктор Иванович, — вежливо отозвался.

— Здравствуй, — мельком взглянув на часы, произнес профессор.

Говоря откровенно, я давно не был в универе. Примерно два месяца. Пожилой мужчина внимательно на меня смотрит, словно ждет, что я покаюсь, но оправдываться я ни перед кем не намерен.

— Даниил, ваше положение сейчас несколько затруднительно, — строго начал преподаватель. — Я вашему отцу многим обязан, — я усмехаюсь на этих словах. Еще бы, последние два года отец занялся политикой и не раз находил спонсоров, да и сам спонсировал наш университет, — поэтому принял к вниманию его просьбу. Мне удалось договориться с преподавателями и вам поставят зачеты, но взамен ваш отец настоятельно просил найти для вас работу.