Ослабевшими руками я ощупываю голову и нахожу эластичную повязку где-то в районе лба. Как раз в этот момент, совершая движения, я замечаю иглу в вене, подключённую к системе — капельница. И ещё кое-что. Точнее кое-кого. Горло сдавливает невидимыми цепями, когда я вдруг вижу перед собой большую мускулистую фигуру.

— Где я? — вырывается на автомате.

— В моём доме, — звучит басистый голос с хриплым акцентом. Грозно. Властно.

Я ещё раз ритмично моргаю. Картинка в глазах обретает ясность, пелена рассеивается.
Не верю. Серьёзно? Я что, нахожусь в доме Гектора Мурадова? Хозяина города? Кровавого криминального палача? Сплю, наверное. У меня получилось к нему пробиться? Выходит, по счастливой случайности я попала под его машину. Как такое возможно? Судьба, спасибо за милосердие. Этим щедрым даром случая ведь можно попытаться воспользоваться.
 

6. Глава 4.

— Помнишь что-нибудь?

Допрос продолжается. Кое-как я принимаю вертикальное положение, смотрю перед собой, изучаю интерьер комнаты, лишь бы не смотреть на здоровилу. Особенно в его грозное лицо. Ведь под прицелом хищных глаз невозможно не нервничать.

— Не всё, — пожимаю плечами.

— А я напомню.

Я слышу скрип. Шорох. Мурашки пронизывают позвоночник, словно булавки. Я понимаю, что мужчина встает с кресла, расположенного напротив большой двуспальной кровати, на которой я лежу, и сокращает между нами дистанцию. Пальцы на руках начинают дрожать, я сильнее впиваюсь ногтями в дорогие бордовые простыни, пытаясь унять неприятную дрожь. Тёмная фигура загораживает собой свет, струящийся со стороны большого окна.

Мурадов замирает прямо напротив меня. Я скольжу взглядом по этой могучей горе, заслонившей собой весь белый свет, снизу вверх, мысленно ахаю. Задерживаюсь на кадыке. Выше нельзя. Умру от инфаркта, если встречусь впритык с его чёрными льдинами.

Я даже краснею, когда вижу завидные формы идеальной поджарой фигуры. Бандит смотрит на меня властно, сверху вниз, как на пыль под ногами, будто владеет мною, как какой-то рабыней. Это обычный его взгляд, верно? Мурадов привык смотреть на всех снисходительно. Это фишка такая бандитская? Или врожденная особенность характера?

— Ты попала в аварию. Выскочила на дорогу, угодив под мою машину. Припоминаешь?

Верно.

Интересно, почему он меня не раздавил? Почему не промчался мимо. Почему в свой дом приволок? Да ещё и капельницу поставил. Это ведь его дом? Скорей всего. Значит, я ему понравилась? Зацепила чем-то, раз остановился? Не добил. Не проехал мимо. А мог бы. Хороший знак. Мне везёт.

Я киваю, прикрывая ресницы, начинаю дрожать ещё больше, ожидая его заключительного решения в отношении меня. Что он собирается со мной сделать? Если оставил живой, значит, я чем-то приглянулась вожаку.

— Тебе лучше?

— Да, — шепчу слабым голосом. — Спа-си-бо.

Я кожей чувствую, как он хмурится. Стоит, не шевелясь, скрестив руки на выпуклой груди, напряжён и твёрд, такой же, как белый мраморный пол в его холёной спальне.

— Тебе повезло. Легко отделалась. Мой личный врач тебя осмотрел, оказал необходимую помощь. Возможно, у тебя сотряс. Будет лучше, если ты сделаешь томографию.

Я почти не слышу последнее предложение. Оклемавшись после обморока, я вдруг замечаю, что на мне надета чужая одежда. Я жутко краснею, оценивая свой внешний вид. Чёрт! На мне ничего нет. Абсолютно. Беззащитное женское тело, не считая белоснежной рубашки с длинным рукавом. Большой такой рубашки. Рубашищи. Шитой не иначе как на слона. Я в ней тону, как в океане. Я вытягиваю вперёд ноги, оценивая её длину. Она его? Он надел на меня свою вещь? Она пахнет… свежестью. Зимой. Альпами. Теперь голова кружится не из-за травмы, а от приятной и странной сладости. Подумав об этом, о том, что бандит видел меня голой, я быстро обхватываю себя руками. Надеюсь, ничего не было. И я всё ещё…