Подтягивает к себе. Злобно сверлит глазами.

- Слушай, ты. Я тебе не нянька, врубилась?

Испепеляю его взглядом.

- Руку отпустите мою.

Он отбрасывает её и шипит:

- У тебя пять минут.

Стараясь сохранять достоинство и самообладание, напрявляюсь к туалету. На самом деле от страха меня просто мелко трясёт. Господи, куда я попала... И как мне теперь быть?

В туалете, аккуратном, чистом, приятно пахнущем освежителем и сверкающим дорогим мрамором, сперва мою руки и умываюсь холодной водой. Смотрю на себя в зеркало. Капельки воды стекают по лицу. Как же мне сбежать-то отсюда? Как же мне сбежать?...

На правой руке красные пятна от пальцев Николая. Потираю её. Мудак просто. Ничего, ещё посмотрим, что скажет на это твой начальник, придурок.

Пару минут сижу на унитазе, обхватив голову руками. Мягкие волосы спутались из-за ветра, намокли из-за воды у лица, и я сейчас растрёпанная. Но мне плевать. Куда больше меня волнует то, что у меня тут даже трусов нет и спать приходится в купальнике. Надо же было так вляпаться...

Понимая, что я тут уже задержалась, и не желая провоцировать Николая, заставляю себя выйти.

Николай уже не ухмыляется. Стоит, скрестив руки на груди, злобно смотрит на меня.

Кивает в сторону кормы.

- Вперёд.

Куда подевалась вся его показная вежливость? Ненадолго же его хватило. Интонации теперь откровенно хамские.

Спустя минуту спускаемся на корму. Большая площадка задним краем чуть выше воды, за которой пенится белым вода. Яхта оставляет в синем море светлый, пенистый след, расходящийся в стороны.

С десяток шезлонгов, мини-бассейн, столики, аккуратно сложенные полотенца. Снимаю одно и, усевшись в шезлонг, разворачиваю и прикрываюсь, вытягивая ноги.

Николай садится на соседний шезлонг. Лицом ко мне, водрузив локти на колени.

Мне что, теперь предлагается наблюдать боковым зрением его физиономию здесь?

- А вы не могли бы оставить меня одну? - повернувшись к нему, спрашиваю я. - Я вам обещаю, я никуда отсюда не уйду.

- Не могли бы, - цедит он.

- Я бы хотела позагорать.

- Загорай.

- Мне при вас неудобно.

Он усмехается.

- Ебстись в бильярдной и орать на всю яхту - удобно, а загорать при мне неудобно.

Заливаюсь краской. Смотрю вдаль.

Сердце колотится, как бешеное. Значит, они слышали... Пипец...

- Мне кажется, это вас не касается, - сглотнув, тихо говорю я, уже не глядя на него.

- Это всех тут касается. По крайней мере до тех пор, пока в порт не войдём. На палубе - обычная мажорская шлюха, а ведёт себя так, будто она - жена босса. Ты тоже, знаешь, не охеревай. Я тебе тут не прислуга. У меня задача - следить за тем, чтобы ты не выкинула чего-нибудь. И всё.

Тебя, например... мудак...

- Я не думаю, - ещё тише говорю я, - что вашему начальнику понравится то, что вы сделали мне больно, схватив за руку.

Всё так же сидя на соседнем шезлонге, он резко наклоняется ко мне:

- Только попробуй стукани. Выебу ночью и завалю.

Всё, что я испытываю сейчас - шок. Тон, которым этот амбал это произнёс - ужасен. И слова ужасны. Всё здесь ужасно. У меня волосы на иголове зашевелились буквально, когда я это услышала и сердце сейчас из груди просто выпрыгнет. И вообще - слабость жуткая просто... Как же мне страшно...

Николай снова принимает то же самое положение, в котором только что находился. Отворачивается на пару секунд к морю. Затем снова поворачивается ко мне. Смотрит и молчит. Взгляд откровенно злобный.

А я настолько напугана, что теперь даже пошевелиться боюсь... Так, едва дыша, и полулежу на этом шезлонге, прикрытая большим махровым полотенцем.

И в этот момент позадится слышится тяжёлая быстрая поступь.