Я надеваю свой любимый костюм, который сама сшила из довольно дешёвой ткани, называвшейся "шерсть на штапеле" (шерсти там было "кот наплакал", но зато она довольно плотная и почти не сминается). Костюм тёмно-песочного цвета, состоит из узкой короткой юбки и жакета-рубашки с поясом. Костюм дополняется чёрным в жёлтый горошек шифоновым шарфиком-галстуком и таким же платочком в кармашке. Чёрные туфли на высоких каблуках и чёрная сумочка – чтобы годились на все случаи и любую одежду. Оглядываю себя в зеркале: среднего роста, тоненькая (талия 50 см), лёгкая фигурка; тёмно-рыжие волосы, широкой волной падают до плеч; тёмно-зелёные с рыжей крапинкой и тёмным ободком (моя учительница по рисованию называла это "с поволокой") глаза под чёрными бровями (многие считали: крашеные!); немного бледновата, да веснушки на носу. Ничего, я себе понравилась. Настроение соответствует погоде.

Несмотря на солнышко, прохладно. Чёрное с лёгкой проседью пальто из модной тогда ворсовой ткани – прямое, короткое, чуть присборенное сзади у воротника, с присборенными же рукавами. Оно очень мне идёт и нравится. Красная кожаная шапочка-кепочка и красные лайковые перчатки. Хотя, надо сказать наоборот, в порядке поступления. Сначала были перчатки. В открывшемся магазине "Лейпциг" я увидела изумительные, длинные, мягчайшие перчатки чёрные и алые. Конечно, разумнее было покупать чёрные, но я не могла отвести глаз от алых. И купила. Потом уже искала красную шляпку, что для меня, казалось, было немыслимо. Нашла нечто похожее на кепку (т.е. с козырьком) из такого же алого цвета искусственной кожи.

Я так подробно всё описываю, чтобы представить ту молодую женщину "в тот миг между прошлым и будущим", и в том месте, где и была её жизнь. Это было нелегко: подобрать то, что нравилось и соответствовало моему вкусу. Стандартная одежда, выпускаемая дешёвым ширпотребом, меня раздражала, я не хотела её носить. Покупать в валютном магазине, нелегально приобретая валюту, мне не позволяла зарплата инженера, а ранее – благонесостояние родителей. Поэтому с ранних лет я научилась шить сама, выбирая недорогие и нестандартные ткани, придумывая модели, которые отличались от существующих в это время. В Советском Союзе мода отставала от западной примерно на 2 года. Модные журналы – американские, французские, были недоступны в моей среде. Я анализировала действующую моду и представляла возможное изменение линий одежды в будущем. Потом оказывалось, что следующий виток моды приводил на придуманную мной, т.е. я всегда слегка опережала моду. Моё окружение всегда считало, что я модно и элегантно одета (через много лет одна знакомая сказала мне этот комплимент). Ну вот, пожалуй, полный портрет из того времени.

Я иду на выставку живописи. Проходив по выставке около часа, я останавливаюсь перед одной из скульптур. Она поразила меня. Часто бывает, какие-то произведения нравятся, какие-то – нет, на каких-то разбираешь, что и как изображено. Но есть нечто, куда ты как бы входишь, без рассуждений и определений. Ты как бы становишься тем, что изображено, со всеми потрохами. Вот таким стал для меня скульптурный бюст Бетховена (кажется, это был Коненков).

Скульптура стоит несколько в стороне от всей экспозиции. Солнечный свет падает сверху и сбоку. В этом широком золотом луче струятся и матово серебрятся пылинки. Я медленно обхожу скульптуру. Вдруг, луч ударил мне в глаза, я оказалась внутри этого струящегося, серебристого облака, наедине с Бетховеном, его мятежной душой и болью одиночества. Казалось, все его чувства, мысли, слышание музыки внутри глухоты, мощь и страдание, всё было внутри меня. Толпы людей, колонны, картины, голоса – всё исчезло. И я тоже исчезла. Не знаю, сколько прошло времени, когда вдруг я услышала голос, по-видимому, обращённый ко мне: