– Почему… погибнет? – Марина сглотнула ставшую вязкой слюну.

Йорген чуть покачал головой.

– Агиэль же объяснял… Каждая наша смерть, как и каждое рождение – всего лишь переход в иной слой Шаданакара. «Аще не умрешь – не воскреснешь», так, Ага?

– Воистину так, – тоном архиепископа изрёк Агиэль, поедая очередное пирожное.

– Ты представь наглядно, Марина, – рыцарь вертел в пальцах пустой стакан, – вот океан. На поверхности его кипит жизнь, озаряемая лучами солнца. Оно даёт жизненную энергию, и всё, что растёт и плавает, является его детищем. А в глубине этого света нет. И обитатели этих сумеречных и совсем уже беспросветных слоёв питаются только тем, что падает сверху. Так и Нижние миры. То, что остаётся после прекращения жизнедеятельности плотного тела – если пренебречь тонкими деталями, в первом приближении это называют душой – переходит в Нижние миры. И поскольку возможности восстановления жизненной энергии там отсутствуют полностью, в каждом из тех миров попавший туда обитает столько, насколько хватает запаса жизненной энергии. Потом умирает вновь и попадает в ещё более бедный мир. Аналогия с электроном, теряющим энергию на излучение и вследствие этого опускающимся на всё более низкие уровни, здесь довольно уместна. И только когда все узлы, что напутаны на карме, будут развязаны, освобождённая душа, словно воздушный пузырёк из глубины, устремится вверх. Чтобы всё начать сначала… в Энрофе.

Йорген жёстко усмехнулся.

– Ага тут не успел сказать… Всё в Нижних мирах, начиная со Скривнуса, приспособлено к наиболее эффективному выкачиванию жизненной энергии из оказавшихся там несчастных. Заметь – не наиболее быстрому, а наиболее эффективному. Тебе, конечно же, известно понятие коэффициента полезного действия. Тут примерно то же самое. Методы самые разнообразные, применительно к местным условиям. Вся нежить, что хозяйничает в Нижних мирах, питается этой энергией. А мучения и страдания узников – наилучший способ выкачивания… И уж чего-чего, а страданий там хватает.

Марина сжала зубы, чтобы унять колотившую её нервную дрожь. Агиэль вздохнул и отложил последнее пирожное, к которому уже было примерился.

– Ты договаривай уже до конца, что ли… Марина… Алёша, он ведь не остановится ни в Скривнусе, ни в Ладрефе, ни в Мороде. Ни даже в Агре и Буствиче, хотя попасть туда не следует желать даже злейшему врагу. Его ждёт как минимум Рафаг. Если не Шим-Биг, что вернее.

Голосок, произнесший эти слова, оставался вроде бы прежним, однако тон был таков, что по спине девушки пополз ледяной холод.

– За что? – хриплым, севшим голосом спросила она.

Лицо рыцаря было печальным, но глаз он не отвёл.

– Он убийца. Он убил не одного и не двух. Убил не на пороге своего дома, защищая от неминуемой смерти родных и близких, которым уже не спастись бегством. Он убивал в чужой стране, куда его не звали.

– Он же не сам… его послали… интернациональный долг…

– Глупости, – отмёл Йорген. – Пожалуйста, не повторяй больше подобную чушь. Никакого такого долга не существует.

– Каждый настоящий мужчина должен отслужить в армии… – Марина уже ощущала, что просто барахтается. – Он исполнял приказы!

Взгляд Йоргена стал острым и твёрдым, как клинок.

– Ну это его проблемы. Исполнение приказов ещё никому и никогда не служило смягчающим обстоятельством, не говоря уже об оправдании.

Марина молчала, кусая губы.

– Ты пойми, – уже мягче продолжил рыцарь, – вот, к примеру, люди прыгают с парашютом. Кто-то удачно приземлился, а у кого-то парашют не раскрылся… ну, бывает. Человек тот может ничего не знать о законе всемирного тяготения, и даже принципиально не признавать его. Однако участь несчастного от этого не изменится ни на йоту. Надо думать, прежде чем прыгать.