Константин Симонов помог. Вышел в том году календарь – хоть и на плохонькой бумаге, с занозами, но вышел. Можно было на стенку повесить. И как раз напротив страницы с сентябрем напечатали стихотворение «Жди меня».

И были эти строки для меня как молитва. Только встану с постели – к календарю: зачеркну еще один день, без мамы прожитый, прочитаю «Жди меня» – и в школу. А потом музшкола, рукодельный кружок… Много у нас тогда было кружков. Готовили девочек-умелиц к мирному времени.

И это время наступило. 9 мая, как всегда, ровно в шесть утра заговорила наша старенькая черная «тарелочка». И тут же мамины всхлипы:

– Война кончилась! Кончилась, понимаешь?

И я поняла. Поняла уже не тем умом-разумом, как в первый день войны. Вот когда мне стало действительно страшно за каждый из одной тысячи четырехсот восемнадцати пережитых нами дней.

У каждого человека память о его самых ранних годах эпизодична и избирательна. При этом счастливые эпизоды откладываются в памяти не так крепко и не так ярко, как несчастливые (говорят же, счастье – это когда нет беды, когда жизнь спокойна).

Эпизоды «счастливых» воспоминаний зыбки, кратки и особенно дороги. Ускользающая память при некоторых усилиях воспроизводит картинки. Вот детский загородный лагерь для дошколят под Красноярском. Ручная ворона, к ней тянутся все ребятишки, но начался дождь – и все бегом-бегом в беседки. А вот залитый солнцем день. Мы с отцом, мамой и сестрой Нелей на пасеке. И белобородый дед угощает нас брусками золотого сотового меда. А потом север, Дудинка. Черная Полярка щенится. Дома кроме меня – никого. И я показываю в окно соседским детям всех щенков, по мере их появления на свет. Сколько радости! А вот уже Енисейск. Наводнение. И какие-то дяди переводят нас, детей, по бревнам. Из воды торчат скворечники на жердях.