Далеко на рейде прогудел пароход, заставив эхо бродить между сопок. Но он не смог потревожить сон маленького человека на краю огромной страны, у Японского моря.

Когда Егорушка проснулся, в комнате было темно. Он слез с широкой кровати и подошёл к зашторенному окну. Два длинных тёмных полотнища свисали от самого потолка до пола. Потянув одну шторину в сторону, малыш зажмурился. Оказывается, солнышко давно встало и светило прямо в окно.

Странно было видеть пол, отражавший лучи гладкой светло-коричневой поверхностью. У них дома пол некрашеный, мать мыла его тёплой водой, шваркала голиком3* и протирала тряпкой. На кухне и у порога драила шершавые половицы проволочной сеткой, наступив на неё ногой.

И стол на их кухне тоже некрашеный, только покрытый липучей зелёной клеёнкой в клеточку. Когда дело доходило до стола, мать скоблила его ножом до желанной белизны и опять застилала клеёнкой, пошарканной по углам.

Пока Егорушка щурился и протирал глаза, вошла мать и повела сына умываться. Мальчик впервые в жизни увидел ванную комнату. Никелированные краны и ситечко душа блестели, отражая сияние люстры под высоченным потолком. Никакого умывальника здесь не было, и бренчать соском не пришлось.

Мать крутнула сначала один барашек с синей кнопкой посредине, потом повернула другой, с красной кнопкой. Потрогав ладонью весёлую струю, бьющую в эмалированную раковину, она помогла сыну умыться.

Затем они пошли в большую комнату. Здесь тоже висели длинные шторы, а над столом парил в невесомости розовый абажур с витыми кистями. Лампочка светила прямо на стол, где в центре стояла большая ваза. Из неё свешивались грозди винограда, горкой лежали красные яблоки, жёлтые груши и иссиня-чёрные сливы.

Привыкнув к обстановке, Егорушка за вазой с фруктами разглядел другую, чуть поменьше. Там лежали конфеты в разноцветных обёртках.

Пока он любовался фруктами и сладостями, вошла вчерашняя красивая тётенька.

Поцеловав Егорушку в макушку, она поставила перед ним тарелку с манной кашей и стакан чая в серебряном подстаканнике.

– Представляешь, Нина, в доме совсем нет детской посуды, – сказала она сестре. – А ведь мне пора задуматься над этим.

И сёстры понимающе рассмеялись.

Одолев кашу, Егорушка с сознанием выполненного долга потянулся к вазе с манившими конфетами.

– Ешь сколько душе угодно! – придвинула тётушка вазу и положила на блюдце виноградную кисть.

Егорушка отщипнул несколько виноградин, проглотил их, не раскусив, и побыстрее принялся за сласти. Шоколадные конфеты есть не стал, поскольку уже знал, что вымажет пальцы и рот. А вот карамельку засунул за щёку. Её можно долго сосать, и всё время во рту будет сладко-пресладко. Для надёжности смышлёный племянник затолкал за другую щёку ещё одну карамельку, и отправился с тётушкой изучать усадьбу.

– Зови меня Валечка, – сказала юная красавица, на что Егорушка сразу же согласился. Дело в том, что в своём селе у него была соседская подружка и звали её так же.

Они вышли на высокое крыльцо массивного кирпичного одноэтажного дома с резным деревянным навесом над входом. Отсюда виделся весь большой двор. В дальнем конце стояли два автомобиля, чёрный и красный. С крыльца они казались игрушечными.

Сойдя на ещё зелёную обкошенную траву, путешественники двинулись к воротам. Дело в том, что Егорушку сильно заинтересовал солдат у шлагбаума. Во-первых, у него на плече висел автомат. Во-вторых, рядом с часовым была большая серая собака на длинных ногах. Она высунула красный язык, шумно задышала и с интересом посмотрела на нового человека.

– Марта, фу! – приказала Валечка. – Сидеть!