Сестра отца пахла французскими духами. Она встречала Милу требованием помыться в ванной, а потом играла с ней. Игра заключалась в том, что популярный французский певец Адамо со своим сыном сидели на диване, а тетя с Милой носили им кофе и вели беседу под музыку Адамо. У тети все было заставлено фотографиями Адамо и его пластинками. Неуклюжая Мила разбила тетины французские духи. А тетя потом побывала-таки в Париже, вышла на сцену и подарила своему кумиру цветы, пощебетала с ним по-французски, подставила для поцелуя щеку и долго не мыла ее.

Мать предъявляла Милу всем как самую красивую девочку в мире. Об этом она шепталась за спиной дочери, а вслух всегда жалела ее, в том числе из-за кривых ножек («испорченных мастурбацией»). Мать поделилась с отцом своими опасениями по поводу мастурбации дочери. Отец, всегда мечтавший о сыне, играл с Милой в футбол, чтобы она таким образом расходовала свою энергию. Он купил ей короткую теннисную юбочку, учил играть и гордился ею. Мама не играла в теннис и не каталась на горных лыжах, а Милу отец научил.

Отец целуется слюняво, всовывая язык, так, что тошнит. Мила видела в детстве, как отец очень агрессивно трахал мать, и испугалась. Мать жаловалась, что он как дикий зверь, это скотство. Мила не может ехать отдыхать с сестрой, отдергивается, когда та ее целует – взасос и слюняво, как папа. Милу начинает тошнить от этого – это гомосексуально, к тому же ее используют, высасывают из нее соки.

Мать водила Милу в школу танцев, откуда ее много раз пытались выгнать из-за отсутствия способностей, но мать умоляла дать Миле возможность избавиться от своей неуклюжести. При этом мать боялась, что такую красотку сделает своей восточной женой какой-нибудь богач, тиран. Она одевала дочь так же скромно, как себя. У Милы никогда не было выходных туфель или платьев, ноги вечно были в мозолях от дешевой грубой обуви.

В физматшколе Миле нравилось, что она учится с серьезными мальчиками и не хуже их умеет решать сложные задачи. Она была влюблена в преподавателя математики, но мечтала о сцене. В детстве играла дома все роли из Питера Пэна. В школе у нее очень хорошо получались роли Бабы Яги и Бабы Бабарихи. Когда Мила отвлекалась, мать выводила из улета, ударяя ее лицом о стол, и тогда Мила сразу находила решение задачи. Потом Мила сама делала так, чтобы собраться с мыслями.

Миле больше всего нравится учиться и учить, чему – не важно. Важен сам процесс общения в этих ролях, когда ее заражают интересом к чему-то или она. Мама вспоминает: «Когда твой папа был с нами, он так с вами играл, что нельзя было не любоваться, не включаться – он заражал». Папа заражал, но с пробелами из-за отъездов. Во время ссор родителей Мила боялась, что мама убьет отца, тогда они с мамой умрут. Она чувствовала себя виноватой перед мамой, т. к. скрывала от нее, что не раз видела в соседнем сквере папу, сидящего на скамейке с другой женщиной.

С 10 лет Мила была вожатой в младших классах, таскала из тайника матери французские монпансье своим подопечным, занималась с ними на продленке. Она хотела стать педагогом, но мать запретила ей, ссылаясь на запрет отоларинголога напрягать голосовые связки. Кроме того, мать считала, что Мила пойдет по рукам и муж ее бросит, поэтому ей надо иметь хорошо оплачиваемую специальность.

В 15 лет Мила была совсем темная: не смотрела кино, не ходила в театр. Она читала и перечитывала что-нибудь вроде «Пэппи – длинный чулок». Ее мучила в то время навязчивая мастурбация, после которой ее всякий раз тошнило. Она испытывала отвращение к себе и после петтинга, к которому склонила сестру. Мила предлагала такие отношения и девочкам в летнем лагере.