– В этом можете не сомневаться, – заверил Половинкин.

– Это сверхмощное взрывчатое вещество. Если, не приведи господь, что-то пойдет не так…

– Все пойдет так, как нужно, Владимир Васильевич.

– Надеюсь. Потому что это опытный образец, который нам удалось создать в лабораторных условиях. – Красоткин развернул контейнер, демонстрируя визитерам содержимое. – На создание его ушло три года, и я не уверен, что мы сумеем повторить результат с первой и даже с третьей попытки.

Половинкин нахмурился:

– Вы что же, никаких записей не ведете? – спросил он.

– Документация-то в полном порядке. Но, видите ли, пока что мы имеем всего лишь несколько удачных экспериментов. Иными словами, нет стопроцентной уверенности в том, что тромонол можно будет воспроизвести с первой или со второй попытки. – Красоткин развел руками. – Конечно, я надеюсь на идентичный результат, но…

Офицеры ФСБ переглянулись, потом одновременно уставились на начальника лаборатории.

– Но эта партия работает?

Задавший вопрос Половинкин кивнул на запаянные и покрытые светонепроницаемым лаком колбы, уложенные в специальные ячейки контейнера.

– Должна, – ответил Красоткин. – Это и призваны подтвердить испытания. Вы ведь отправите груз на полигон, как я понимаю?

– Вы правильно понимаете, – кивнул Желтухин. – Однако распространяться на эту тему не рекомендуется.

– Молчу, молчу. Держу, так сказать, язык за зубами.

Красоткин сделал серьезное выражение лица, давая понять, что будет нем как рыба. Вместе с этим он вдруг вспомнил, что сопровождать тромонол будут не только спецконвоиры, но и два бойца внутренней безопасности института, которые не очень-то скрывали, какое ответственное задание они получали. Болтали о новейшем взрывчатом веществе повышенной мощности и другие сотрудники НИИ. Это делало положение самого Красоткина не столь уязвимым. Он подумал, что будет не так-то просто определить источник утечки информации.

В том, что утечку рано или поздно обнаружат, Красоткин не сомневался. Ведь речь шла не о какой-то ерунде, а о сверхмощной взрывчатке.

– Здесь радиодетонаторы, – пояснил Красоткин, демонстрируя блоки размером с сигаретную пачку. – А это – пульты дистанционного управления.

– Похож на телевизионный, – заметил Желтухин, осторожно беря пульт в водонепроницаемой оболочке.

– Он и есть телевизионный, – сказал Красоткин, – только лишние кнопки удалены, видите? Мое рацпредложение.

– Рацпредложение? – переспросил Половинкин.

– Ну да. Расшифровывается как «рациональное предложение». Термин такой был во времена СССР, помните?

– Нет. Не помню.

– Тогда вообще было много чего хорошего, – вздохнул Красоткин. – И никаких тебе банковских кредитов.

Фээсбэшники поддерживать разговор о чудесных временах в Советском Союзе не стали. Прихватили контейнер, напомнили о необходимости хранить государственную тайну и были таковы.

Когда дверь за ними закрылась, Красоткин упал в скрипнувшее кресло и долго сидел неподвижно, делая глубокие вдохи и выдохи. Для того чтобы окончательно успокоиться, этого оказалось мало. Тогда Красоткин открыл сейф, глотнул коньяка прямо из горлышка, сунул в рот конфету и стал жевать, шумно сопя носом.

Повторив эту нехитрую процедуру, он извлек из кармана мобильник, набрал нужный номер и после скупого ответа негромко произнес:

– Племянник выехал. Встречайте.

После этого Красоткин еще раз хлебнул коньяку, а потом еще и еще. К обеду он находился в таком состоянии, что ему пришлось покинуть рабочее место и отправиться домой, чтобы проспаться.

– Племянник выехал, – бормотал он, раскинувшись на диване, – племянник выехал.