– Учебу?

– Да, можно перевестись, после окончания моей учебы в родном вузе.

– Ооо…

Многозначительно протягиваю я. Что тут еще сказать. Мысли путаются.

– Но я, я еще не знаю. Не хочу об этом сейчас думать. Я так скучал, не думаю, что с моими оценками это реально. И вообще, детка, ты даже не знаешь, как я скучал. Слишком сильно.

Он говорит это так вкрадчиво, наклонившись через стол ко мне, не отрывая взгляда от моих глаз, что я зачарованно молчу.

– Ваша пицца и паста карбонара.

Торжественно втискивается, между нами, официантка и водружает блюда на стол.

– Спасибо.

Весь ужин мы просто едим, и смеемся, к теме его учебы в Токио мы больше не возвращаемся в этот вечер, как в целом он больше не говорит про то, что скучал. Он описывает Токио и доказывает, что там действительно все как в фильмах, мы вспоминаем «Тройной форсаж», «Васаби», «Трудности перевода» и все эти фильмы о Токио и в целом о Японии. Я больше не стесняюсь и накручиваю на вилку длинные спагетины, таскаю их из его тарелки, и даже не смотря на мои заверения «нет-нет в меня больше не влезет» он заказывает десерт, и мы еще около получаса пытаемся одолеть его вместе. В конце вечера официантка довольно холодно прощается с нами, я замечаю, как она провожает нас недовольным взглядом и надутыми губами, и это несмотря на чаевые, но мое настроение уже где-то в облаках, он открывает передо мной двери, не дает расплатиться, смеется бесконечно с моих колких фразочек и при любой возможности заключает в объятия. И уже я, вроде бы в шутку и недовольно, а на самом деле бесконечно радостно, говорю «осторожно, ТЫ меня помнешь!». В этот день я понимаю фразу «на седьмом небе от счастья» как нельзя лучше. Мы прощаемся у подъезда без 5 минут 11., и я еду в дребезжащем лифте с дурацкой улыбкой на свой седьмой этаж. Если бы меня спросили тогда, я с уверенностью сказала бы, что это лучший день моей жизни. Очередной лучший день моей жизни. Ну а дальше все случилось так, как случилось.

(начало весны 18 лет)

Отец и мать уехали на пару дней. Это огромная редкость остаться дома одной. И я не могу ей не воспользоваться.

Когда на город начинают спускаться теплые сумерки, раздается звонок в дверь. Он весел и с пакетом в руках.

– Встречай!

– Что это? – в пакете что-то подозрительно звенит, и я в панике открываю его, -Только не говори, что это алкоголь!

– Я похож на кретина? Твой дом- твои правила. Знаешь, детка, даже обидно, что ты могла так обо мне подумать. -он действительно надувается. В пакете всего лишь лимонад.

– Я просто люблю лимонад в стекле. И вообще любую воду в стекле, мне кажется, так лучше сохраняется вкус. -поясняет он. А я сглаживаю неловкость.

– Здорово, что принес, у меня как раз нечего выпить. Зато есть хинкалии! Папа купил, сказал, чтоб я тут не умерла с голоду.

– Чудесно, ты умеешь их варить?

– Э-э-э я думала это как пельмени… .

– Точно нет, – смеется Крис. -Когда мы были в Грузии, повар местного ресторана, рассказал нам все секреты приготовления этого блюда. Тогда давай поступим так, я готовлю, ты помогаешь.

Мы идем на кухню, и мне так непривычно, что в нашей, такой знакомой мне с детства кухне, теперь хозяйничает он. А он действительно старается, наполняет кастрюлю водой, кидает лавровый лист, и другие пряности, не забывает подсолить, терпеливо опускает по одному ингредиенту, готовя ароматный бульон и отваривая сплетенное тесто.

– Это очень вкусно, – после ужина говорю я, -Спасибо. Я не очень хороша в готовке, но со временем, я научусь.

– Ерунда, – он вовсе не устал и, кажется, не обратил внимание, на то, что пригласила его я, а готовить пришлось ему. В пакете еще были орешки.