Асе вспомнилась еще одна сцена из детства.

Узнав, что мама опять ложится в больницу на курс химиотерапии, девочка горько зарыдала: «Ну, почему, почему ты не выздоравливаешь? За что тебя так мучают? Я не отпущу тебя, мамочка, ты опять будешь потом страдать…». Мама обняла ее тогда, долго утешала, гладила, целовала, а потом сказала: «Не расстраивайся, малышка, все будет хорошо. Я обязательно поправлюсь, очень скоро. А за что я так мучаюсь? Наверное, есть за что…».

Она задумалась, потом, словно очнувшись, грустно произнесла: «Материнское проклятье – страшная сила, которая вершит свой суд без времени и границ». Ася тут же пристала к ней с вопросами, о чем она говорит, но мама больше ничего не стала ей тогда объяснять.

Только теперь, через столько лет, все начало проясняться.

Все равно Асе было непонятно, отчего взрослый уравновешенный человек так близко к сердцу воспринял историю из юности, подобных которой встречается тысячи. Сколько девушек не могут дождаться любимых из армии, сколько людей пытаются покончить жизнь самоубийством из-за несчастной первой любви? Но их половины живут и не страдают особенно.

Ася почувствовала, что сердится на маму. Если бы она не воспринимала свою болезнь, как неминуемое наказание, возможно, их жизни сложились бы по-другому, и она, Ася, не выросла бы сиротой.

«В конце концов, этот мальчик Вадим был уже совершеннолетним, когда принимал судьбоносное решение, и еще неизвестно, чем он руководствовался, делая свой выбор. Может быть, он мечтал о подвигах и славе, может, поддался советской пропаганде и осознанно отправился выполнять свой интернациональный долг». Ведь ее отец тоже воевал в Афганистане.

Ася ощутила приступ тупой головной боли. Перед глазами все поплыло. Подобные приступы иногда настигали ее неожиданно и всегда оставляли опустошенной и раздавленной. Но на этот раз с самого начала копания в маминых бумагах Ася внутренне ожидала, что это случится, потому что девушка сильно переживала, читая о прошлом. Сейчас она, обреченно вздохнув, оставила тетрадку на столе и, еле передвигая ноги, добрела до кровати. Буквально рухнув на нее, Ася успела подумать о том, что телефон неизвестно где, и, если ей будет звонить Филипп, то она не сможет ему ответить. Чернота навалилась резко и не оставила времени на сожаление и раздумья.

Катя, счастливая и веселая, тайком от всех подружек пробиралась к укромному закутку под школьной лестницей на второй этаж. Здесь ее должен ждать Вадим, он на уроке шепнул ей, что хочет сказать нечто важное и немедленно. Об этом темном забытом уголке, который они облюбовали для своих свиданий, не знал никто. Раньше здесь стояли метлы, которыми дворники подметали по утрам школьный двор. Потом метлы куда-то перенесли, и уголок остался пустым. На него случайно наткнулся Вадим, и с тех пор они вдвоем частенько сбегали сюда, где их никто не мог увидеть.

Вадик шагнул ей навстречу, обнял ее, оторвав от пола, и поцеловал куда-то возле уха, защекотав своими мягкими усами.

–Сумасшедший, а если кто-нибудь увидит? – смеясь, попыталась оттолкнуться она.

–Ну, и что?! Знаешь, что я придумал? Мы с тобой сразу после выпускного вечера уедем в Молдавию к моей тетке и там распишемся. А потом вернемся домой, в Ростов и вместе поступим на исторический. Здорово?! – он продолжал крепко прижимать ее к себе, заглядывая в глаза.

От его взгляда Кате стало не по себе. Осторожно пытаясь освободиться от жарких объятий Вадика, она, как можно мягче, попыталась возразить ему:

–Ты же собирался в технический ВУЗ поступать, зачем тебе исторический?