Кэй потушила окурок и вгляделась в темноту. Конечно, она рисковала до смешного нелепо, арендовав дом, который никогда не видела. Но она чувствовала, что все в порядке. Уинтергилл показался ей самым подходящим местом, где она проведет несколько месяцев и подумает о своем будущем. Это будет ее нора. Зимняя темнота спрячет их от любопытных глаз. Тут ее никто не знает. Мало кто помнит ее мать, уехавшую из дома еще студенткой. Эх, если бы ее родители были живы! Увы! А она была у них единственным ребенком и после их смерти осталась совсем одна. Так что на поддержку родных рассчитывать не приходится.

Переезд даст ей некоторую передышку. Может, она поймет, как лучше объяснить Иви, почему папочку не нужно включать в список рождественских поздравлений.

Она опустила стекло еще ниже и выглянула наружу. Снег сменился дождем; ее лицо укололи ледяные капли. Что ж, пора ехать дальше и проверить полный привод внедорожника и ее собственную фантазию.

Ник отмокал в ванне, когда до его слуха донесся звонок в дверь, а Маффин залился внизу, в холле, яростным лаем. Матери дома не было; она вернется, когда сделает все свои дела в церкви. Придется ему самому вылезать из воды и идти открывать дверь.

Ключи для Партриджей лежали на столике в холле. Супруги задерживались, изрядно задерживались, и Ник надеялся, что из-за дождей, обрушившихся в последние дни на Йоркшир, они аннулируют свой заказ. Барометр не обещал ничего хорошего. Горожане ведь неженки, если речь идет о плохой погоде. Вылезать из ванны не хотелось, но звонки не прекращались. Чертыхнувшись, Ник схватил полотенце и спустился по лестнице, оставляя мокрый след на темном дубовом полу.

– Да? – рявкнул он.

За дверью стояла молодая рыжеволосая женщина в шапке с помпоном.

– Это Уинтергилл-Хаус? – спросила женщина, дрожа от холода и стараясь не смотреть на голого мужчину, прикрытого небольшим полотенцем.

– Да. – Ему стало неловко, но он старался не подавать вида.

– Простите, что мы приехали так поздно, но мы задержались в дороге. Я пришла за ключом. Мне жаль, что я вас побеспокоила.

– Нет проблем, – буркнул он, ругаясь про себя. – Заходите в дом. Сейчас я оденусь.

Он зашагал наверх, оставив ее в холле, где она стала разглядывать старинные гравюры и черные дубовые панели. Черт побери, теперь ему надо одеваться и возиться с постояльцами. Почему они не могли приехать раньше, как цивилизованные люди? Вот всегда так с этими горожанами. Весь вечер испорчен. Он поискал на столе среди хлама свою связку ключей.

В прежние времена они вообще ничего не запирали, ни дома, ни амбары, ни гараж с тракторами и пикапами. А теперь они живут, словно на военной базе, прямо Форт-Нокс какой-то, а не Уинтергилл-Хаус. Только в прошлом месяце какой-то ловкач стибрил верхний ряд камней со стенки, огораживающей владения фермы, сотни камней. Небось продал их где-нибудь на строительном рынке в соседнем графстве по пятерке за штуку. Вот и квадроцикл приходится запирать, чтоб не увели.

Ник натянул джинсы и свитер, обтрепанную куртку «Барбур» и, по привычке, старую кепку. Маффин радостно засуетился, решив, что они поедут в поля. Дождь перестал. На темном небе показалась луна. Ник повел внедорожник к Боковому дому. В машине сидели только женщина и ребенок. Где же супружеская пара, которую ожидала мать? Не слишком-то она обрадуется появлению на ферме ребенка.

Двор был погружен в темноту; на незнакомых людей загавкали сторожевые собаки. У Бокового дома Ник достал из кармана ключи. Обычно это была работа матери – она водила жильцов по дому, показывала им комнаты, кухню, выключатели и все такое. Его дело – следить за исправностью электрики и вовремя пополнять запасы топлива.