Она понимала, что вероятность того, что именно её молодой и прекрасный организм требует подобной пищи, мала, понимала, что пожирать мышцы, тонкую кожу и другие части человека, заставляет её не потребность организма, а психические отклонения, возникшие ещё, видимо, в детстве. Хотя, заглядывая в свое беззаботное детство, она не могла найти в нём причин, по которым из послушной девочки из богатой и приличной семьи юристов выросла жестокая и безжалостная девушка-каннибал. Из лекций по психологии, которые она посещала в вузе, будучи студенткой юридического факультета, она усвоила, что многие проблемы взрослых имеют прямое отношение к событиям детства, каким-либо образом влияющих на формирование личности со всеми её комплексами, отклонениями от нормы, хотя что вообще можно считать нормой в данном контексте. И при всём этом её отклонениями, а здесь нет сомнений, что поедание людской плоти – это не норма, не были психологическими проблемами, а скорее заболеванием психическим, или физиологическим недугом, если считать, что именно её организм требует такой пищи для насыщения всех клеток оного нужными элементами периодической системы Менделеева.

Тщательно покопавшись в своём детстве, она так и не нашла причин её каннибализма, поэтому перестала задумываться о происхождении неистового желания поедать плоть человека, тем более она понимала, что, даже найдя причины этого желания, она не сможет обратиться к профессионалам за помощью, ибо эту так называемую помощь будут оказывать ей не врачи, а сотрудники правоохранительных органов власти, посадив её за решётку за убийства множества людей, может быть, ей даже на судебные заседания, проходящие с большим количеством репортёров телевизионных каналов и газет, будут надевать намордник для пущего антуража. Отсутствие желания попасть за решётку из-за необходимости питаться ненормальной для обычного человека пищей заставляло её быть очень осторожной. По этой причине помимо тщательного поиска подходящей жертвы, она не заводила случайных знакомств, не сближалась с коллегами, не общалась с людьми из школы и вуза, практически не общалась с родственниками, ограничиваясь такими мероприятиями, как свадьбы, дни рождения и похороны, и телефонными разговорами с родителями.

Осмотрев комнату, она встала с кровати, надела тапочки, стоявшие возле кровати, подошла к двери и включила свет, после чего снова осмотрела уже светлую комнату.

Собиралась на работу она также, как и ела, по отлаженной схеме. Заправив, кровать она шла в ванную, тщательно чистила зубы, умывалась, после чего шла на кухню и ставила на плиту чайник, чтобы разогреть воду для утреннего кофе к завтраку. Пока вода в чайнике закипала, она, чтобы не тратить время зря, начинала наносить макияж.

Завтракала она привычной для нормальных людей пищей – это могли быть пара бутербродов с сыром и колбасой, яичница из пары яиц или что-то в этом роде. Поев, она мыла после себя посуду, хотя это было и не обязательно, никто ведь не мог увидеть, что один из сильнейших адвокатов города оставляет мытьё посуды на вечер, хотя это и не самое страшное, что могли бы узнать жители города и всей страны об этой, казалось бы, безупречной женщине.

После мытья посуды она смывала с рук жидким мылом жир от посуды и средство для мытья оной. Потом уходила в комнату и надевала строгую, подготовленную с вечера одежду – обычно это была чёрная юбка длиной на ладонь ниже колена и светлая блуза. Натянув на стройные близкие к идеалу ноги колготки телесного цвета, она надела юбку, а потом и светло-коралловую блузу, фасон которой подчеркивал её упругую грудь, облачённую ранее в светло-коралловый бюстгальтер. Посмотрев в зеркало на двери шкафа, позволяющее оценить свою внешность в полный рост, она осталась удовлетворённой.