Как я и предполагала, это был кабинет. Очень даже уютный и теплый, даже несмотря на то, что был площадью едва ли не с нашу спальню, а она очень большая. Добротная мебель: тяжеловесные шкафы с множеством книг с правой стороны от двери занимали едва ли не всю площадь вдоль стены; в углу левой стены притаился резной столик, на котором стоял графин с водой и непонятная темная бутылка, издалека было непонятно из чего она выполнена, но, полагаю, содержимое однозначно высокоградусное. В паре метров от него стоял широкий письменный стол, выполненный из того же материала, что полки и столик. За столом, в глубоком кожаном кресле (два таких же занимали приличествующее им место перед столом) сидел сам герцог, перед ним были бумаги, о значении которых мне было даже сложно догадываться. Я ведь даже не предполагаю, чем он занимается, может я, зря к нему предвзята? Д'Эстрион жестом пригласил меня пройти в глубь, даже не посмотрев на меня. Возможно я его и знаю плохо, но выглядит он явно не очень. По крайней мере диагноз «хронический недосып» у него явно на лице, а если точнее, то под глазами. Да и весь какой-то бледный.

– Присаживайся. – прошла в глубь кабинета, и попыталась устроиться со всеми удобствами в таком же кресле, в каком сидел герцог. Устроиться-то я устроилась, а вот расслабиться не смогла. Просто внимательно наблюдала за мужчиной, – Надеюсь ты не против, что я с тобой на тебя?

Покачала головой. А ему этого хватило. В первую нашу встречу я его толком не рассмотрела, во вторую я была зла и напугана, а вот сейчас пригляделась внимательно. Симпатичный, матерый, опасный. Вот что я могла о нем сказать. Иначе сложно. Из внешности больше всего выделяются глаза, черные и сияющие. Смотрят прямо и жестко. А может зря я его боюсь. Такие, если и обещают, то выполняют, но вот игра у них всегда своя. О мотивах ты узнаешь только в самую последнюю очередь. Нет, всё-таки боюсь я его зря, а вот опасаюсь очень даже правильно.

– В первую очередь, я хотел бы извиниться перед тобой и твоей сестрой за свое небольшое самоуправство. – начал он хорошо, а потом продолжение сопроводило меня волной возмущения.

– Небольшое самоуправство? – я аж захлебнулась воздухом от его слов. – Вы напоили нас непонятно чем, не спросили нашего согласия, постфактум сообщив, что произошло. Из-за вас перетерпели дикую боль! Вы ведь даже не были уверены в том, выживем ли мы от вашего чертового эксперимента или нет! Вы хоть проверяли на ком-то еще ваше зелье? – по виноватому взгляду я поняла худший вариант из всех возможных – нет не проверял. – а теперь говорите, что небольшое самоуправство?! Вы даже не потрудились справиться о нашем самочувствии! – ой-ой, кажется, меня довели как тогда в гостиной. Черт, не хотела же! А все этот, нехороший муд… жчина довел девушку!

– Анастасия, тихо! Ты опять пылаешь, – и без сопливых знаю! Но мне сегодня можно – у меня стресс!

– Постарайся успокоиться, – уже мягче произнес герцог, а имя то я не помню, у своего стыда поняла, бли-и-ин! Надо будет потом у Лины уточнить или у кого-нибудь еще.

– Я пытаюсь! – это было искренней правдой, вот, наверное, уже минуты две или три, под чутким наблюдением герцога, я пыталась втянуть язычки пламени в себя, вот только выходило из рук вон плохо!

– Сосредоточься, и прислушайся к себе, попробуй договориться с пламенем, вы одно целое, оно – это ты, а ты – это оно, – звучит бредово, но, к моему вящему сожалению, я его полностью поняла и даже попыталась.

Огонек и в правду был внутри, хотя огоньком я его погорячилась назвать, бушующая и яростная стихия, которая не хотела подчиняться, но хотела сжечь все здесь к чертям собачьим, и отчаянно рвалась наружу. Я пыталась ее успокоить, но выходило плохо. Постепенно, раз за разом, вдох-выдох, но все вышло. А это сложно!